что еще «старые» кубанские казаки имели возможность напрямую обращаться к хану в случае притеснения их кубанскими ногайцами или местной администрацией, всегда получая желаемый для себя результат своих обращений183. Некрасовцы также избрали для себя путь верноподданнического отношения к правящим ханам, что в числе прочих оснований и определило их массовое участие в военных кампаниях Крымского ханства, а не «зипунских», воровских, т. е. несанкционированных набегах на окраины России, чреватых расправой и выдачей царям. Очевидно, что ханы держали некрасовцев на исключительном положении и казаки это превосходно понимали, отнюдь, впрочем, не злоупотребляя таким состоянием отношений с Гиреями (при этом сообщество кубанских казаков монолитным назвать нельзя – например, по вопросу о возвращении в Россию). Так, в 1756 г. некрасовцы отправили своих посланцев в Крым к новому хану Хаким-Гирею, жалуясь на притеснения горских народов и прося переселить на жительство в Крым184. Переселение это состоялось в 1758 г. – хан поселил казаков к Крыму при «рыбном озере» – Балаклавской бухте185. Еще раньше, в 1730-х гг., хан Менгли-Гирей отправил на Кубань своего спецпосланца с предложением перейти на жительство в Крым. Кстати, именно этот хан держал при себе, вероятно, в качестве телохранителей, сотню некрасовцев во главе с сотником А. Черкесом186. Так вот, некрасовцы позволили себе тогда отказаться, при этом заявив: «Егда с Кубани кубанцы в Крым не пойдут кочевать, то-де и оне некрасовцы в Крым жить не пойдут»187. Нередки были случаи, когда некрасовские казаки выступали в походы, руководимые ханами или, что, конечно, было чаще, другими родственниками хана – причем источники всегда выделяли этот отряд среди иных составляющих этого войска.
Поэтому отнюдь небесспорными представляются выводы С.С. Андреевой о том, что казаки-некрасовцы подчинялись не самому крымскому хану (при этом она без ссылок на источники чересчур общо критикует авторскую трактовку отношений Гиреев/ казаков, не вполне корректно к тому же ссылаясь на текст моей же монографии при характеристике, например, некрасовских прошений о возвращении их в Россию188), а кубанскому сераскиру, точнее, тот вывод, который при этом допускается – из факта подчинения этому родственнику правящего хана якобы и будет следовать анализ прав и обязанностей некрасовцев на территории Крымского ханства189. Следуя такой логике, под сомнение можно поставить само пребывание земель Правобережной Кубани в составе ханства, а сераскеров уподобить феодальным князькам, самоуправствующим в регионе без оглядки на Крым и турок. Лояльность кубанских сераскеров по отношению к своим венценосным родственникам Крыму, конечно, периодически оставляла желать лучшего, но ханы никогда не упускали возможности побыстрее расправиться с «ползучей фрондой» сераскеров, что, конечно, не меняло общей расстановки сил в регионе – верховным сюзереном и ногайцев, и казаков, и многих других насельников