проходу. Облицованный двумястами тысяч белых плиток, о чем сообщала табличка, он напоминал общественный туалет.
По-моему, Виктор Веллингтон был так же рад меня видеть, как и я его, поскольку, как только я спросил о нем, меня сразу же проводили в его кабинет.
– Плохо дело, – сказал он, поздоровавшись со мной.
Он повторил это еще три или четыре раза за те пятнадцать минут или около того, что я был у него.
– Нет, у меня нет никаких сомнений.
Это он сказал в ответ на мой вопрос, уверен ли он в том, что тело принадлежит Айрис Сандерби.
– Все дело в кольце, – произнес он и принялся его описывать – необыкновенно толстое, опоясанное, как ему показалось, полоской из прямоугольных рубинов и изумрудов.
– На левой руке, – сказал он. – Очень примечательное кольцо.
Я с сомнением покачал головой. Я не заметил никакого кольца.
– Плохи дела.
Его руки со сцепленными пальцами покоились на столе.
– Нет ничего хорошего в том, чтобы увидеть человека, кого бы то ни было, в таком состоянии. Тем более человека, с которым знаком, сильную и интересную молодую женщину, исключительно необыкновенную, вы согласны?
– Да, исключительно необыкновенная, – согласился я. – И чрезвычайно энергичная.
– Энергичная, точно. Это сразу бросалось в глаза, своего рода сексуальная энергия.
Его глаза вдруг засветились, он слегка поджал тонкие губы, и я подумал, женат ли он, и если да, то какая у него жена.
– Ее не изнасиловали, видите ли, – добавил он. – Это убийство другого рода.
– Вы спрашивали?
– Да, конечно. Это первое, что приходит на ум.
– И вы не сомневаетесь, что это убийство?
– Это мнение инспектора. А чем это может быть еще? Или это, или самоубийство, а она не была человеком, склонным к самоубийству, тем более когда получила необходимую ей поддержку. И было бы странно, если бы она случайно упала в док. При ясном небе и почти полной луне. Если бы она была с собакой… Но она была без нее.
Он поднялся на ноги.
– Ее брат был среди «исчезнувших». Возможно, причина в этом.
– Что вы имеете в виду?
– «Исчезнувшие», вы разве не помните? – сказал он мне через плечо, направляясь к шкафам со множеством выдвижных ящиков. – Молчащие женщины, пикетирующие площадь в Буэнос-Айресе каждую неделю. Газеты много об этом писали два или три года назад. Немое обвинение в том, что их близкие исчезли. Около тридцати тысяч человек. Просто исчезли. Не может быть, чтобы вы не помнили.
Веллингтон выдвинул один из ящиков.
– Коннор-Гомес. Это его фамилия. И ее девичья тоже. А брата звали Эдуардо. Она о нем немного рассказывала, когда пришла ко мне в первый раз. Он был ученым. Биологом, она говорила, если не ошибаюсь.
Найдя нужную папку, он вытащил оттуда листок.
– Вот. Это обычное письмо с благодарностью за организацию той встречи на «Катти Сарк», а снизу