под гнетом эмоциональных переживаний, он переосмыслил свое поведение. «Хотя наивный, неуклюжий, чуточку смешной и совсем не богатырь, но пусть меня ценят таким, каков я есть, ведь любовь не терпит лжи», – подумал он про себя.
Воткнув богатырский меч в землю по самую рукоятку, он присыпал его сверху опавшими листьями и побрел, куда глаза глядят. На душе у Горыныча было легко и капельку печально.
Рабочий день Кикиморы уже завершился, но поскольку с Кощеем их связывало много лет взаимовыгодного сотрудничества, правила социального протокола они друг на друга не распространяли и засиделись допоздна.
– Ну, как он? – поинтересовался Кощей Бессмертный моральным состоянием трехголового друга и отхлебнул глоток душистого чая из ягод и лесных трав. При этом он вальяжно развалился на диване, свежеобтянутом изумрудно-зеленой бархатной обивкой. Кощей не был большим ценителем комфорта, но, когда выдавался случай, позволял себе расслабиться впрок.
Вместо ответа психолог лишь удрученно поджала губы, по всему было ясно, дела у Горыныча не очень.
– Последняя надежда – закрыть гештальт с кусачей царевной, – резюмировала Кикимора, ритмично постукивая костяшками пальцев по крышке стола.
– Ах, Несмеяна! – заулыбался Бессмертный. – Что ж, я лично обеспечу им незабываемое рандеву.
Психолог недоуменно пожала плечами, не высказав вопрос, но Кощей Бессмертный предпочел сохранить интригу.
Что же до Змея Горыныча, он вовсе не ощущал себя таким уж несчастным. Когда прекратил гоняться за царевнами, отравлять самочувствие горькими сожалениями о несбывшемся, то зажил вполне благополучно, акцентируясь на позитивных мелочах, благодаря которым радовался каждому дню. Таков парадокс счастья: чем сильнее к нему стремишься, тем быстрее оно ускользает. А ведь счастливым можно быть и безо всяких условий и условностей.
Хотя царевны по-прежнему вызывали в Горыныче восторг, он спокойнее воспринимал одиночество. Промозглые осенние вечера коротал, играя в шашки, спорил за победу чуть ли не до драки с собственными головами и смеялся над самим собой. Много гулял, переклеил обои во всем поместье, наловчился собирать гербарии из кленовых листьев, в общем, здорово проводил время. И не заметил, как подкрался Новый год.
– Так… Вот так… И вот так… – приговаривал Змей Горыныч, растягивая каждое слово.
Одетый по-домашнему в широченные труселя и передник, он кружился и пританцовывал вокруг новогодней елки, пытаясь дотянуться до верхушки, чтобы установить звезду. Когда все получилось, морды Горыныча расплылись довольными улыбками. Любуясь результатом, он даже удовлетворенно поцокал языками, что означало: «Ай да елочка! Хороша!»
Елка и впрямь удалась на славу: высоченная под стать хозяину, ветвистая, сверху до низу увешанная блестящей мишурой, дождем, гирляндами и старинными игрушками – наследием многих поколений Горынычей. Она стала украшением гостиной. Пусть с подпалинами,