оно заменяется неким сгоревшим бытием-небытием в виде «письма», би(граммо)тологии computer science как учения о дигитально-виртуальной реальности. Движением от природы к культуре, от культуры к письму составляющим эту самую реальность. Таков следующий, второй этап постмодернизма, который, пытаясь отличить от первого, начали невразумительно именовать after-постмодернизмом или пост-постмодернизмом. Совсем суетные толкуют о каком-то неомодернизме. Отсюда же пошли толки об общей устарелости эпохи постмодерна и его собственном конце. Как пожравший материал огонь, он потух. Прах и пепел. Небытие. Смерть.
… И чудо воскрешения. Новое небо и Новая земля. В теориях «младших» (ставших популярными после Делеза-Деррида) постмодернистов вновь поднимается вопрос о Бытии. Как главный для философии, с претензией пересмотреть его/ее «с самого начала». В 1989 году Ален Бадью выпускает «Манифест философии», основной идеей которого является возврат к бытию, при условии его трактовки как «родовой, изначальной множественности», возврат к платонизму, при условии разрушения в нем «империи Единого», к смыслу, при условии его «опоры на Двоицу». На смену метафизике как большой поэтической софистике должен прийти «новый философ, вооруженный матемой». От поэмы – к матеме, относя к поэме (лишая самости) и логос – такова суть «пост-постмодернистского» поворота в трактовке философии. «Тем самым ты отбрасываешь также поэматику присутствия и всякое хайдеггерианство в качестве возможного доступа к бытию сущего. То, что неисчислимо, то, что не счесть за одно, что вообще не сосчитать, не образует ситуацию и, следовательно, строго говоря, не имеет места» – так недвусмысленно отмежевывая от метафизики, хвалит Ж.Ф. Лиотар Алена Бадью при обсуждении его «Манифеста философии»16. И еще: «Меня впечатлил твой синтез двух, порождение двух исходя из ничего, исходя из нуля. Убедительное доказательство того факта, что у теории множеств нет референта, у нее есть только пустота, необходим всего лишь нуль, чтобы получить обычные, естественные множества»17. Как глубоко, ясно и по существу: нет референта, есть только пустота, все из нуля (хоть все подчеркивай курсивом) сказано о нигитологической, меон-конструктивистской сущности этой новой манифестируемой (не) онтологии, (ино)онтологии. Глубоко – и бездумно, никакой заботы о том, что это значит для человека и его мира. Как будто думает и пишет не человек. «Манифест философии» А. Бадью, столь доброжелательно воспринятый его коллегами, в том числе патриархами французского постмодернизма, мы вправе считать идейным обоснованием пост-постдернизма (after-postmodernism-а) и начавшегося в эти годы укорененного в нем трансгуманистического движения. Конец нигилизма! Только вместо громоздкого слова «пост-постмодернизм» и по смыслу, и ради благозвучия, лучше говорить о трансмодернизме. Транс – это переход: сквозь, через, за границы чего-либо. В данном случае – традиционного исторического бытия и человека. Транс(пост-пост)модернистский «возврат к бытию» фактически означает его замену (второе