с этим изменения в психологии, в мироощущении, в отношениях человека к другим людям. В демократическом обществе каждый человек свободен, все люди равны и каждый самоценен. Теоретически нужно уважать любого человека, поэтому так сильны движения в защиту различного рода меньшинств.
Русский человек никогда не жил в демократическом обществе. Братства, общины, товарищества были, но всеобщее равенство не признавалось государственной идеологией никогда. Русское общество всегда было иерархическим: в нем существует верхнее и нижнее. Человек, находящийся в нижнем ярусе, иногда мечтал попасть в верхний мир. Для этого готов был жертвовать чем-то. Жертвуя, совершал грех. Русский человек осознал греховность своей жизни – очевидное противоречие того, что есть, с тем, что должно быть. Живущий в верхнем мире не понимает, почему так живет, осознает это грехом и часто стремится снизиться, опроститься (но не опуститься). Обитатель нижнего мира часто мечтает возвыситься, подняться, сознает это желание греховным, поскольку, чтобы подняться, нужно чем-то жертвовать, а зачем подниматься? Это неясно и вызывает сомнение. Большинство русских понимают, что вверху совсем не лучше, чем внизу. Это убеждение настолько бесспорно, как утверждение, что «богатые тоже плачут».
В Западной Европе человек тоже уверен, что безгрешен, он ищет безгрешности. В культуре западноевропейской цивилизации сложились свои представления. Все люди равны, но если кто-то разбогател, в этом нет греха, поскольку существует масса способов, как можно быть социально полезным обществу, даже если ты богат. Если беден, в этом тоже нет греха. А желание разбогатеть – безгрешное, поскольку человек будет богатеть работая, трудясь, принося пользу другим, а не пользуясь ими.
Грех также можно трактовать как действия, которые совершает человек и за которые ему стыдно перед самим собой. В этом случае не все налоговые провинности и другие подобные правонарушения можно называть греховными. Однако при таком подходе видны другие грани ответственности человека и, в первую очередь, отпадения человека от самого себя. Так грешит тот, кто не подал руку ближнему, когда должен был подать, поскольку рано или поздно видит, понимает, соглашается, что этому нельзя найти оправдания.
Грех – это болезнь, это извращение человеческой природы. Такое понимание греха близко христианскому. Противоположность – это рассудительное отношение к греху. Как писал Лев Шестов: «Добродетельный человек есть рыцарь покорности» [7]. Ради добродетельной жизни человек обуздывает свою волю, живет законом, заповедями. Христианское «Грех есть беззаконие» [8] в этом случае торжествует в самом буквальном смысле: вне церкви нет спасения, и далее следует вся обширная христианская догматика.
П. Флоренский использует для определения греха также логические понятия: «Грех – в нежелании выйти из состояния само-тождества “Я=Я”, или точнее “Я!”. Утверждение себя как себя, без своего отношения к другому, – т. е. к Богу