орным железом. Вкручивался в глотку, забивал желудок и вызывал мучительные спазмы.
– Эм… – Он сделал осторожный шаг вперёд, и я шарахнулась от него, как от чумного.
Замер. Поджал губы. В мазутных глазах никаких сожалений.
«Твоя игра в «тяни-толкай» больше мне неинтересна. В следующий раз я не буду играть. Я сразу толкну».
И толкнул…
Я начала пятиться спиной к выходу.
– Ты врёшь, ты врёшь, ты врёшь, – как заклинание повторяла я, пытаясь сморгнуть мокрые кляксы с накрашенных ресниц. Пальцы до боли впились в ремешок сумки.
– Я никогда тебе не врал…
– Замолчи! – не своим голосом заорала я и, развернувшись, бросилась вон из комнаты. Дверь с грохотом отлетела в стену, и я выбежала наружу, спотыкаясь о встревоженные взгляды двух тут же переполошившихся копов.
– Мисс, всё в порядке?
Но я не стала ничего объяснять. Сорвалась с места и понеслась, не разбирая дороги. Мне нужен воздух! Мне срочно нужен был свежий воздух!
Пробежав несколько десятков футов по практически безлюдному коридору, я на ходу достала мобильный и набрала номер человека, который опровергнет каждое слово этого лжеца. Каждую букву.
– Ну же! – отчаянно молила я, утирая слёзы и тщательно вслушиваясь в звуки по другую сторону линии.
Тишина… Убийственно громкая… Пробирающая до костей…
«Нет! Не может быть!».
– Давай же!
Я снова и снова набирала заученные цифры и в ответ не получала ничего, кроме неизменного «номер отключён».
По памяти свернув налево, я попала в игральный зал. Гости, официанты, сотрудники казино – все они смешались в одно огромное пятно, создающее труднопреодолимое препятствие на пути к моей свободе. Плохо осознавая окружающую действительность, я врезалась в чужие тела, ловила обеспокоенные взгляды и предложения о помощи.
Смех, звон монет, шелест карт, колокольная музыка.
Эти звуки. Слишком много звуков. Голову резко сдавило плотным обручем, и я, выронив телефон, обхватила её руками. Делая глубокие вдохи, я пыталась унять вспышки боли, белыми молниями пронзающие сознание.
– Нет. Не надо… – жалобно просила я. – Не хочу…
Но они не останавливались. Смертельные разряды тока растаскивали в стороны… половинили… безжалостно мучили.
Рваные дорожки заливали лицо. Топили кожу в горькой соли.
«Это неправда!».
«Это всё ложь… Он лжёт…».
Оттолкнув от себя пытающегося оказать мне помощь охранника, я, превозмогая боль в каждой мышце, дотащила своё непослушное тело до гигантского холла и, заметив долгожданный выход, ускорила шаг. Запинаясь, цепляясь одной рукой за воображаемую стену, я неустанно двигалась вперёд, ощущая, что, если не дойду, рассыплюсь пеплом, смажусь по контуру. Внутри тугим жгутом сворачивался страх. Усиленно борясь с сомкнувшимися на шее ледяными пальцами безысходности, я из последних сил преодолела вращающуюся стеклянную конструкцию и, очутившись на улице, воззрилась на толпу журналистов, атакующих вопросами двух знакомых мне мужчин.
Я хотела позвать на помощь хоть кого-то из них, но не смогла выдавить и звука. Удушающий спазм стянул стенки горла, запечатал дорогу кислороду. Кислый ком желчи поднялся вверх. Не глотался, не рассасывался. И меня вывернуло прямо себе под ноги остатками скудного ужина.
– Не верю … – Я мотала головой, как шарнирная игрушка. – Не верю…
Несколько вспышек камер, и внутри что-то переключилось, взорвалось, заполонило сознание. Так много всего. Знакомый изгиб улыбки… родинка… приподнятые две брови… мята с цитрусом… испачканные чёрным пальцы… пляж… вкус солёных губ и обещания… столько обещаний…
Я не могла вынести этот безжалостный натиск. Воспоминания сжирали мозг, разум и сердце. Калечили душу, рвали на части. Как самого главного узника в аду.
Я не могла терпеть, и полностью иссушенная воткнулась коленями в белоснежный мрамор. Эта боль… её не убавишь… не приложишь компресс. Её сердцевина где-то внутри. Она пахла гарью, вываливалась наружу разъедающим дымом. Дробила кости, распарывала мышцы.
Я запрокинула голову. Ночное небо Вегаса и миллиарды звёзд.
Он потушил каждую… Оставил в темноте…
– Небо сегодня очень красивое.
– А знаешь, почему оно красивое? Потому что мы смотрим на него вдвоём.
Захлёбываясь под толщей невыносимой правды, я вонзилась ногтями в лицо и закричала.
Жутко. Громко.
До кровавых полос. До растерзанных связок. До полного отказа лёгких.
Я не хотела больше смотреть на небо. Я хотела умереть.
Уволить сердце. Без отработки. Сразу с корнем.
Закрыть глаза…
Не видеть… не чувствовать…
Чтобы там, за гранью, с едким вкусом отчаяния осознать…
Лучше бы он солгал…