что со мной что-то стряслось, бросился к будке. Он нашел меня довольно далеко от входа – хотя я отчетливо помню, как зашел внутрь. Я не дышал. Руки были обожжены. Дед начал приводить меня в чувство. Но этого я не помню. Потом, когда все было уже позади, я старался забыть и то, что, как страшный сон, оставалось в памяти. Кто-то из мужиков побежал к тем соседям, у которых я собирался набрать воды. У них был мотоцикл и меня повезли в травмпункт, который находился километрах в пяти. Пока мы мчались за помощью, я периодически приходил в себя. Каждая кочка отзывалась во мне адской болью, из-за которой я то возвращался к реальности, то снова отключался.
В медпункте нас приняла обычная медсестра. Все, чем она могла мне помочь, – дать обезболивающее, измерить давление или температуру и сделать укол. Она вызвала скорую помощь, и санитары доставили меня в городскую больницу. Врачи позвонили родителям и попросили срочно приехать. По телефону им не стали объяснять, что именно со мной произошло, но в тот день мама разбила зеркало. Дурная примета предвещала что-то ужасное. Около суток я без сознания лежал в реанимации. У меня отказывали органы, тело начало опухать. Состояние было критическое. Маме с папой посоветовали со мной попрощаться. Мама опешила:
– Как прощаться?! Нужно же хоть что-то попробовать сделать!
Врачи сказали, что единственный выход – ампутация, так как руки сильно обгорели.
Вот только сами они операцию провести не могли: здесь, в Ровеньках, то ли наркоза у них не было, то ли хирурга. Нужно было ехать в Луганск, в областную больницу, за шестьдесят километров от нашего города. Однако шансы довезти меня живым были минимальными. Но моя мама была непреклонна:
– Давайте попробуем.
А дальше выяснилось, что ехать не на чем: машины, конечно, есть, но все сломаны, да и бензин закончился. Хорошо, что отец взял все в свои руки:
– Я сейчас сам заправлю машину, – сказал он. – Мы повезем Дениса в Луганск.
Наконец нам выделили машину. По пути я периодически приходил в сознание и просил пить. Меня сопровождали медбрат и медсестра, родители ехали сзади. Обычной воды не было и медсестра поила меня газировкой, которую взяла себе в дорогу.
В областной больнице нас уже ожидали. Меня на носилках сразу доставили в операционную. У меня начался жуткий приступ рвоты. Хирург просто остолбенел:
– Вы что, газировку ему давали? Человек умирает, а вы его газировкой поите?!
Кажется, такого невежества и халатности он еще в жизни не встречал. А то, что несчастный случай произошел со мной еще вчера, повергло его в настоящий шок. Счет шел не на часы – на минуты, а меня привезли на операцию спустя сутки!
Как бы то ни было, он провел ампутацию. И я до сих пор благодарен ему до глубины души, хоть, к сожалению, и не помню имени этого замечательного человека. Он до последнего боролся за каждый сантиметр моих рук. Но все было тщетно. Я лишился обеих. Совсем. От плеч осталось, наверное, несколько сантиметров – где-то шесть с одной стороны и