ножик; по разному, короче, гнёт. А перочинный ножик любит особенно, очень ему нравится точить им гусиные перья. И лебединые. И вороньи. И странные какие-то, ни к одной птице не припишешь. И откуда у нас на корабле перья?
– О чём задумался, сорванец? – дедушка тревожно заглядывает мне в лицо, – опять думаешь о красной кнопке?
Сегодня я ему в этом не признаюсь. А то дедушка меня сразу в анабиоз загоняет. Без объяснений. И я говорю:
– Я скучаю, дедушка! В иллюминаторах только чёрный космос и всякие звёзды, но они такие скучные! Мне кажется, что между ними нет никакой связи… и я ощущаю себя очень грустным от этого. Поиграй со мной!
Дед на секунду задумывается, потом ведёт меня на медицинскую палубу. Я уже боялся, что снова будет камера анабиоза, но он просто ведёт меня к ростомеру. Долго смотрит на верхние цифры. Настроение у него плохое, я же вижу.
– Ты вырос на целых пять сантиметров, ты взрослеешь! Как жаль, как жаль!
И дед погружается в задумчивость. И борода его становится такой длинной, что волочится за ним по полу, и такой белой, как одна ледяная планета, которую я видел как-то через иллюминатор. Я беру его за руку и тащу за собой. На самую верхнюю палубу, там, где потолок – это прозрачная стена в виде купола. Мы стоим и вокруг нас течёт космос. Яркий и безжизненный, какой-то неудержимый, хаотичный, бессмысленный. У меня физическое ощущение, что части космоса никак не связаны между собой.
– Дедушка, а почему всё летит, а мы стоим? – наконец-то, я задаю вопрос, который меня давно волнует.
– Эээ, – дедушка, хоть и выдумщик, но явно не знает, что сказать, – старый космос-то. Обновлять надо.
– А почему космос как из разных кусочков? – я не успокаиваюсь, – а почему? Почему он не новый? И, всё-таки, почему мы не двигаемся?
Дедушка подбирает свою бороду до уровня чёрной кудрявой бороды и обещает:
– Поболтаем на эту тему, но попозже, сейчас мне на мостик. Дела, внук, дела! Пойди, поиграй на экстрим-уровень или поплавай. Ты подрос, так что можно не на озеро, а в море. И дед дружески подмигивает мне.
Но я не хочу на море или на крутые горки с тарзанкой. Я хочу в отсек с зеркалами. Дед меня туда почему-то не пускает. Это странно, я много раз рассматривал своё отражение в воде или в отполированных металлических панелях нашего корабля. Ничего особенного. Открываю рот, чтобы попросить разрешения, но дедушка предупреждает мой вопрос отрицательным покачиванием указательного пальца. Потом поворачивается и уходит. В руках у него коса, он что-то бормочет и вздыхает. Он чудак, всё-таки. Таскаться по космическому лайнеру, в окружении звёзд и планет, с допотопным тяжёлым неудобным инструментом. Но в этот раз эта мысль меня не рассмешила. Я обиделся и ушёл спать на садовую палубу. На лепестках из роз. Там всегда на моей лежанке насыпаны розовые лепестки с приятным запахом. Никогда не знал, откуда они берутся и зачем. Просто всегда есть. Розовые лепестки, вообще, всегда есть там, где я. Поэтому я просто лёг и заснул.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте