всех делился ею.
Но не у всех достанет сил
Не сотворить себе кумира…
И крест на небо возносил
Любовь, израненную миром.
…Проходит за весной весна
И тонет в иорданском иле.
А что бы Он сказал, узнав —
Что именем Его творили?
Коварна память у людей.
Да, Он остался в ней надолго,
Но почему, когда и где
Свобода обратилась долгом?
Мы не смогли услышать то,
Что повторялось не однажды:
Любви заслуживает каждый,
А поклонения – никто.
Войско Спартака
Свобода – яд или вино?
Чем захлебнуться, все равно.
Кто знает: многому ль дано
еще случиться?
А жизнь одна, и смерть одна,
и чаша выпита до дна,
И цель достойна и трудна:
убить Волчицу.
О Рим, рабов считал глупей?
Чем нас поил – то сам испей!
Довольно розог и цепей!
Прощай, арена!
Враги надменны и грубы,
но им забота морщит лбы
И страх мешает позабыть,
что жизнь-то бренна…
Беги, легионер, беги,
ломая строй, тесня других!
Проклятый Рим, плати долги,
плати и помни,
Как не хотел кормиться сам,
разгневав рабством небеса,
Как побежденных ты бросал
в каменоломни.
Когда букцины запоют,
когда схлестнемся мы в бою,
Почуешь мудрость ты свою:
«Memento mori»!
Мы не боимся бед любых.
Проснулся италийский Бык:
Быть под ярмом он не привык —
и не заморен.
Отныне помыслы просты:
не наших – ваших на кресты!
Не горстку беглых встретишь ты
в пыли дорожной.
Идет, идет за рядом ряд,
орлы плененные горят,
Железо гладисов не зря
покинет ножны.
Врагов трясет, несладко им.
Готовься, славный город Рим!
С тобою мы поговорим —
тепло, по-свойски…
Победа скоро. А пока —
дорога дальняя легка.
Шагает войско Спартака.
Шагает войско.
Пилат
Судьба назначила – поджечь тебе
Запал.
Душа и долг – в противоречии.
Пропал!
Отныне на устах истории
Замок.
Ты вытащить хотел, ведь стоило…
Не смог.
Да, были способы законные
Спасти.
Он их отверг – и вот закончились