дождевые червяки роют землю, то есть глотают её и пропуская через свой организм-кишечник… Я не позволил ей этого сделать, сунул её под мышку, и мы уже уходили, когда нас догнал маленький седенький старичок-почвовед-отступник-лесовод. Он вынес графинчик на посошок и долго советовал нам быть самими собой несмотря ни на что.
– Не обижайтесь, молодой человек, не слушайте вы их! У них, стариков, здесь свои стариковские игры. Любят поиздеваться над нами, молодыми. – И старичок подмигнул. – Любят-любят! Я знаете, сам иногда почитываю фантастику хотя и от деревенской прозы не откажусь. Вот, знаете, если вы захотите соединить всё это вместе, я буду очень, очень рад. Я это с удовольствием почитаю.
Потом мне стало обидно, что меня так бессовестно разыграли. Я даже обижался на Лиму, которая подыгрывала своим почвоведам. А вот Лёша, когда я ему об этом рассказал, ужасно громко захохотал.
– Ну, ты влип, фантаст-почвенник! – хохотал Лёша, услышав эту историю. – Ну, ты попал! Ну, ты всё! Назвался груздем, пиши пропало! Только псевдоним возьми позвучнее. С иностранщинкой. Или нет! Поменяй «ский» на «скер». Харитонченковскер! Классссс!
Меня тогда удивила его такая чрезмерно громкая реакция. «Назвался груздем, пиши пропало!» Чушь. С другой стороны, я тогда не знал, что он так обращался к себе. Я думал, что это снова как-либо завязано на его женщин, на Рыбку.
Рыбка, Рита, Маргарита, его жена, теперь всё чаще ходила вместе с Лёшей по гостям. Она немного поправилась и фигурой всё меньше походила на одинокую водоросль. Её худоба, в конце концов, уступила каким-то успокоительным таблеткам, и всплески тёмной энергии теперь проявлялись только в её зелёных волосах. Нет, не таких зелёных, как трава. По фактуре и лёгкой визажистской лохматости они больше напоминали шкуру белого зоопарковского медведя, который всё лето плескался в зацветшей воде своего водоёма.
Когда я женился, Лёша с Рыбкой стали захаживать к нам в гости. Лёша очень хотел, чтобы наши жёны подружились. Он считал, что у них есть о чём поговорить. Ведь Рыбка была когда-то лесоводом, она сажала деревья, а все деревья сажаются в почву. А Лима ведь была специалистом по почвам! Лёша искренне верил, что жён хлебом не корми, только дай поговорить о работе.
Тем не менее, на какое-то время они, действительно, очень подружились, моя жена Лима и его Рыбка. Возможно, потому, что Рыбка к тому времени постоянно училась на каких-то курсах, заканчивала какие-то школы, на которые у Лимы не было времени. Из всех тех ремёсел, которыми Рыбка овладела, мне вспоминается лечение травами и шитьё на швейной машинке. Сшитое я однажды видел на Лёше. Но и у Лимы имелись свои недостатки. Правда, она ничего не кроила, а потом не сшивала обратно. У неё было собственное хобби. Лима любила разрисовывать карты. Все виды карт, будь то географических, будь политических. Завидя какую-нибудь бесхозную карту, она никогда не могла удержаться, чтобы в контурах какой-либо