его будто не замечали. Один пузатый мужчина со свертком даже споткнулся о мальчика, выплюнул ругательства и дальше пошёл по своим важным делам.
Стражников на лошадях не было видно. Пока что.
У меня в университете была преподавательница со смешным именем Афоня. Афанасия Геннадьевна, женщина лет, наверное, ста пятидесяти (нам молодым увальням так казалось) часто повторяла, что нужно доверять своему чутью. Юной студентке в голову не могло прийти: зачем? Чутьё не впишешь в протокол, не вынесешь в заключение экспертов. Давно придумали сотни методичек, по которым все заключения пишутся.
Только после работы в следственном комитете я поняла, о чём она говорила. Чутьё просыпается редко, а если уж проснулось, раскручивай его до конца. Под протоколы и заключения вписать можно всё, что угодно. Способы придумали очень давно.
Сейчас чутьё подсказывало проследовать за этим мальчиком. До сих пор не понятно, почему стражники его преследуют. В руках, вроде, ничего не нёс. Не воришка. И вряд ли этот мальчик мог кого-то убить или навредить.
И он не обращал на меня абсолютно никакого внимания.
Лавируя между прохожих прогулочным шагом, я приближалась к арочным деревянным воротам, через которые перепрыгнул мальчишка. Так резко скакать по ограждениям я, увы, не способна, но открыть незапертую дверь, пожалуйста:
– Вот так встреча, – ласково сказала мальчику, у которого несколько дней назад забрала раненного Тыковку.
Здесь стояли трое мальчишек: беглец, тот самый мальчик, который не успел удрать, когда я искала выход из города – совсем кроха в смешной шляпе с широкими полями, явно краденной, и мой старый рыжий дружок. Все они замерли от страха, глядя на меня. На этот раз никто даже не пытался убежать. Блин, надоело производить жуткое впечатление на окружающих.
– Ты почему убегал? – Спросила у паренька в розыске. На вид он казался самым старшим из всех. Достаточно рослый, по-подростковому угловатый, и такой же босой. Может, забота о Тыковке повлияла на мои материнские инстинкты, но я не могла прогнать тревожные мысли о том, что на дворе осень, земля холодная, а по ночам и вовсе до костей пробирает. А они все раздетые. Самый маленький носом шмыгает, и совсем не по-джентльменски вытирает то, что не «вшмыгнулось».
– Рюдюкюль леди Лавариан порвал, – слегка нахально ответил подросток.
– Ты совсем дурак? – Мой старый знакомый в ужасе вытаращил на того глаза, – она же матушка будущей леди Макбул! Тебя закуют в кандалы!
Знакомое имя неприятно кольнуло в самое сердце.
– Почему ты порвал ридикюль? – было ли мне на самом деле интересно? Нет. Хотелось ли мне живого общения хоть с кем-то, кроме приведений в особняке? О, да!
– Да она столько булок туда пихала, как бы её саму не разорвало. Я, меж прочим, о здоровье справился. Защитил тыл и телеса!
– Как тебя зовут, защитник?
– Бахо, – с гордостью выпячил тощую грудную клетку парень, – а это Сони, – он кивнул на мальчишку, у которого я забрала Тыковку, – и Лала, – самый маленький из