лбу, воскликнул я.
Во всем этом безумии могла найтись безопасная зона. Небольшая, ненадежная, но все-таки хоть какая-то. Не знаю, насколько вероятно, что там меня будут ждать, но там еще наверняка не застали то, с чем столкнулся я. Внутри появилось спокойствие. Дыхание выровнялось, а напряжение стало менее заметным. Ко мне вновь вернулось самообладание, а это значит, можно дальше идти к своей цели. С новоприобретенной надеждой это будет намного проще. Мои глаза в последний раз глянули назад, различая над крышами темную линию грядущих разрушений. Этого наверняка можно избежать. Пора идти.
Глава 2 Теплый прием
Все вокруг стихло. Улицы укутал девственный мрак, который свойственен летней ночи. Тучи окончательно стянулись над головой. Хоть и было ранее утро, но я уже плохо видел перед собственным носом. Кирпичи и бетон стали призрачно серыми, сливаясь с общей блеклостью. Это место никогда не хвасталось изобилием света, но теперь его не было вовсе. Дорога под ногами растекалась неясной кляксой, и было боязно ступать по ней. Болото теней и холода. Струя ветра окатила мои ноги. Воздух, пробравшийся в легкие, утяжелял и без того прерывистое дыхание. Небольшие газетки и пакеты крутились в еле заметных вихрях пыли. Я крутился в своих мыслях.
Все теперь походило на старую фотографию – настоящее, степенно переходящее в прошлое. Ты смотришь на него и вроде вот оно – перед тобой, но сделан снимок был вчера, год назад или прошлым столетием. Наследие немым для меня наблюдателям. Такое же черно-белое и безмолвное как старая пленка. Была словно жизнь, а сейчас я наблюдал темные трупы. Дома не стали гробами людям. Они сами умерли. Ушел блеск и некий румянец кирпичей. Свет внутри погас, и все наполнилось пустотой. Я чувствовал, как то, что не имеет души, ее потеряло.
Автотрасса не стала исключением. Еще утром гулкие машины стояли словно каменные. Замолкшие табуны железных коней замерли в ожидании. Могли ли они на что-то надеяться? Брошенные и никому ненужные. Они стояли довольно плотно друг к другу, словно животные, сбитые страхом. Теперь уже никому не будет дела до правил дорожного движения или тем более трезвости за рулем. Линии дорожных разметок перестали иметь какое-либо значение, ибо все движение, которое уже давно стихло, было направлено прочь из этого проклятого места.
От такого окружения невольно задумался о том, что я один. Царящее здесь опустошение было намного пугающим, чем одиночество по жизни. Раньше за окном то и дело мелькали силуэты. Небольшие и иногда противные. Но они были. Соседи вечно жаловались друг на друга и ворчали по чем зря. Но они существовали. Нельзя было понять, что вот ты отдан судьбе без кого-либо в сопровождении. Кто-то копошился рядом. Сейчас рядом был холод, легкий шум ветра и отголоски того, что раньше было огромным, шумным городом. Кладбище – молчаливое и забытое. Среди его могил шел я, словно единственный оставшийся в живых родственник. А ведь действительно, сил мне хватало лишь на то, чтобы скорбеть.
Витрины магазинов чуть