верно, будет слишком поздно.
Осторожно, чтоб не сыпалась солома в щели прямиком на храбров, Фира придвинулась к княжне, лицо ее ладонями обхватила, прижалась лбом ко лбу и зашептала:
– Ты сама его выбрала, сама в руки упала, сама убедила князя-батюшку. И говорила, что любишь… Любишь?
Мила всхлипнула и робко кивнула.
– Так чего же теперь дергаешься? За день до свадьбы…
– В том и беда, что всего день остался! А если я… ошиблась?
Фира на миг смежила веки, затем оглянулась на Борьку: из пшеничных кудрей торчат уши свекольные, и вовсе не оттого что их драли, а потому что кто-то их греет на чужих секретах. Спуститься бы, но тогда надо сразу в терем спешить, а там других наслушников полным-полно.
Фира прижалась к Людмиле еще теснее и зашептала еще тише:
– Это плохой ритуал, опасный. Откроет перо завесу, заглянешь ты в грядущее, но и в тебя тоже заглянут… всякие. Вся Навь уставится в самое нутро, а может, кто и лапы потянет.
– Но я же быстро! Посмотрю только на себя, на него… на счастье наше. Или несчастье…
– В сердце свое смотри, – отрезала Фира и отстранилась. – Там больше правды, чем в колдовстве. И добра больше.
Уж кому знать, как не ей, за то самое колдовство из родного края изгнанной. Девку деревенскую вовсе бы сожгли, но луарскую принцессу с почестями привезли к соседям и оставили «проникаться традициями». Девятое лето уже проникается и никогда не забудет те первые, самые страшные и одинокие, дни.
Когда спина под дорогой парчой все еще горела от отцовских розог. Когда от чужой речи язык завязывался узлом, а от случайных всплесков силы хотелось удавиться.
Ну как увидят? Ну как снова в подвалы бросят?
Это уже потом выяснилось, что суровый Бог, коему противно колдовство, остался далеко-далеко в Луаре, вместе с отцом и братьями. И что никто здесь не будет грозить карами от его имени и за крест хвататься, а ежели почуют в тебе ведьму, то разве что стороной обойдут, но могут и помощи попросить. Или просто так одарить. Задобрить.
Странная земля, дикая.
И радоваться бы этим странностям, этой свободе, но местные боги тоже оказались не столь просты. И шутили жестоко, и карали за сущие глупости, и награждали так, что век бы этих наград не видать. Леса, озера и болота полнились нечистью да всякого рода проказниками, после встречи с которыми можно не только месяц жизни потерять, но и кусок плоти. А раз уж ведьмы и колдуны тут в почете, то и злые средь них находились, и особо хитрые: сам наслал на деревню мор, сам же пришел с целебным снадобьем.
Порой Фира думала, что Луар куда безопаснее. Что под присмотром Творца и праведнее, и теплее, а если все же сожгут ее… что ж, зато не успеет никому навредить.
В другие же дни о прошлом почти забывалось, душа пела и сила плескалась внутри, точно мед хмельной. Верилось тогда, что не просто так ее увело от костра прямиком на волю, от безразличного родителя – к радушному князю Владимиру,