Государственного Совета граф А.И. Орлов, в графское – обер-камергер Рибопьер, обер-гофмейстер Олсуфьев, генерал-адъютант Сумароков, а генерал-губернатор Финляндии Берг – в графское достоинство Великого Княжества Финляндского.
Коронационный манифест так же распространял и ряд милостей, льгот и всякого рода облегчений более тридцати категорий жителей Российской Империи. Венцом царского милосердия было великодушное прощение государственных преступников, лишенных всех прав состояния и сосланных в Сибирь или сданных в солдаты по делу о тайных обществах 1825 года и по заговору Петрашевского в 1849 году. Им было дозволено возвратится с семействами из мест ссылки и жить где пожелают в пределах Империи, за исключением Петербурга и Москвы. Осужденным и детям их возвращены титулы и потомственное дворянское достоинство.
В дни, следовавшие за коронацией, происходили беспрерывные блестящие празднества: два бала и маскарад в Кремлевском дворце, парадный спектакль в Большом театре, балы у послов французского и австрийского.
Александр II и его семья оставались в Москве еще целый месяц, а девятнадцатого сентября они провели весь день в лавре св. Сергия. 23-го они выехали из первопрестольной и 24-го прибыли в Царское Село. Второго октября Их Величества торжественно вступили в Санкт-Петербург, но тотчас возвратились в Царское Село и только к именинам Наследника шестого декабря вернулись в столицу и уже основательно поселились в Зимнем Дворце и началась эпоха Великих реформ, в их числе долгожданная отмена крепостного права, реформа судебной системы и окончательная передача Аляски Соединенным Штатам Америки.
К НЕЙ
Иван Федорович проснулся на своем кожаном диване, свечи в канделябрах уже давно сгорели, а в дверь его кабинета настойчиво стучали, требовавши незамедлительно открыть. Он тяжело приподнялся, не спеша достал карманные часы открыл их и посмотрел на циферблат – время было два часа после полудни. Затем встал и повернув ключом в замочной скважине открыл дверь. На пороге стояли служанка Маша и его дражайшая жена Екатерина Ивановна с согнутой в локте руке и поднятой вверх. Между указательным пальцем и безымянным пальцем торчала белого цвета бумажка.
Иван! Позволь себе объясниться. Что это? – строго сказала его жена.
А ты разве не ознакомилась с его содержанием? – невозмутимо, вопросом на вопрос парировал Иван Фёдорович.
Я в твои дела не сую свой нос…, с последних пор.
Дорогая, а где ты это взяла?
Его принес какой-то мальчуган лет четырнадцати, спешно вручив ее мне и бросил: «отдайте срочно Ивану Карамазову», даже на чай не взял, и убежал, – сказала растерянно Екатерина Сергеевна. – Разумеется я не стала разворачивать, а направилась сразу к твоему кабинету.
Иван Фёдорович неспешно вскрыл бумажку и прочитал: «Приходи сегодня! Жду! С.П.».
А это от купца Сердоликого. Он отвечает мне…, надумал-таки.
От кого?
От