переходящий в карий, – идеально подведены черным, как и ее волосы, цветом. Все в ней, кроме глаз, темное и угловатое. Несмотря на то, что я свободно владею французским в отличие от Джейд, она тем не менее куда больше похожа на типичную француженку, нежели я. Я всегда этому немного завидовала.
– Эй, Дарси, ты в порядке?
– Мы на месте! – объявляет Раф, прежде чем я успеваю ответить. Я позволяю вопросу Джейд испариться и вижу, как она ломает голову, стоит ли его повторить. В конце концов, она молча взбивает волосы, придавая им объем у корней, так что укладка становится еще совершеннее, чем обычно.
Мы сворачиваем направо на грунтовую дорогу, окруженную соснами, с французской версией киоска с лимонадом, поставленного местными детьми. Они продают разливной Diablos – домашний лимонад, смешанный с небольшим количеством сиропа Teisseire. Рекламная вывеска развевается на ветру; проезжая мимо, мы машем им рукой. Дорога, к счастью, такая же, какой была всю мою жизнь, струится вдоль древних каменных стен, покрытых мхом. Сейчас мы у подножия горного массива Альп, примерно в полутора милях от Сен-Реми. Этот город с шикарными бутиками и ресторанами, а также грандиозным рынком, открывающимся каждую среду, часто называют Прованский Хэмптонс. Здесь, за городом, тихо, но до Арля, Авиньона, Экс-ан-Прованс и Иль-сюр-ла-Сорг меньше часа езды. Или до виноградников в Шатонеф-дю-Пап. Или можно просто отдохнуть в шато и выпить cafe au lait[13] на террасе.
У меня перехватывает дыхание, когда мы с грохотом подъезжаем к воротам, на которых витиеватым шрифтом написано Chateau du Platane. Чуть ниже – наш фамильный герб, свирепые львы, отлитые из бронзы, заставляющие любого нарушителя частной собственности дважды подумать, прежде чем действовать. Ворота распахиваются; сейчас они управляются пультом из машины, но десятилетия назад, когда летом меня доставляли в шато, работник должен был прийти с ключом, чтобы впустить меня. Мы проезжаем через ворота, мимо виноградника, которым наша семья все еще владеет, но больше не управляет, к огромному дому из бледного камня, при виде которого я мгновенно чувствую себя маленькой. Особняк был построен в начале семнадцатого века, примерно в то же время, что и Версальский дворец, для загородного уединения знатной провансальской семьи, из которой происходил мой дед. Дом роскошный, внушительный, именно об этом я предупреждала Джейд и Викс, прежде чем впервые привезти их сюда двадцать лет назад. Это не теплое и не уютное местечко; здание больше похоже на замок из сказок, где детей растят слуги. Я помню, как глаза моих друзей полезли из орбит, как Викс сказала, что «роскошный» слишком слабое слово, чтобы описать раскинувшуюся перед ней картину. Я ее понимаю, тот же благоговейный трепет я испытывала в детстве, когда каждый июнь приезжала сюда, чтобы провести лето с бабушкой и дедушкой.
Двухэтажный особняк представляет собой внушительную глыбу бежевого камня с тем привлекательным, необъяснимым европейским шармом, благодаря которому выглядит одновременно нетронутым и рассыпающимся. На каждом этаже через равные промежутки расположены маленькие