так легко бросил нас. Для него дети всегда были кем-то вроде наследников королевской крови, которые должны быть видны, но не слышны. С Милой он последнее время вообще предпочитал не общаться или орал, когда она перечила приказам. Динара Тим вроде бы любил, но я побаивалась, что и эти нежные чувства тоже пройдут к подростковому возрасту.
Отношения Тимура с матерью были такими же формальными. Она требовала у него денег, и он давал. Как будто взамен Тим требовал, чтобы бабушка хоть немного занималась внуками. Так мы могли побыть вдвоем. Никаких теплых чувств между ними никогда не было.
Меня всегда коробили такие странные отношения.
– Бабушка ушла? Как там рыба? – отвлек меня от мрачных сравнений сын.
Я взъерошила его волосы и пошла на кухню кормить маленького голодного волчонка.
На столе осталась тарелка Тимура, и я поспешила убрать ее скорее. Но Дин не очень обращал внимание на сервировку и мне не пришлось врать.
– Значит, папа опять в командировке? Фигово, – философски проговорил он, набрасываясь на запеченную картошку. – Намного вкуснее, чем фри!
Я кисло улыбнулась и послала сыну воздушный поцелуй.
– Спасибо, милый. Я старалась.
– Ты лучше всех, мам. Обожаю тебя.
Тут я уже не смогла сдержать слёзы. Чтобы сын не заметил мокрых глаз, пожелала ему приятного аппетита и наконец добралась до ванной. Включила воду посильнее и позволила себе порыдать ровно минуту. Не больше. Я не хотела травмировать детей.
Схватившись за эту мысль, как утопающий за соломинку, я пошла заканчивать день на автопилоте.
Прибрала на кухне, проверила уроки у Динара, проследила, чтобы он положил грязную спортивную одежду в стирку, собрал все учебники в школу.
Мила сидела в своей комнате, как сыч. В любой другой день я бы постучала к ней, спросила, как дела, разговорила бы ее. Но сегодня сил на это категорически не было. Я сама старалась не развалиться на куски.
Милена вышла только, чтобы умыться и почистить зубы.
– Уроки посмотреть? – запоздало предложила я.
Дочь махнула рукой.
– Нет. Там все просто. Математику не задали.
Я выдохнула. С математикой у меня было все сложно. Ее проверял обычно Тимур. И он обязательно устраивал Миле моральную казнь, если находил ошибку или недочет.
Как я теперь буду сама проверять все эти проклятые дроби? – подумала я и чуть не рассмеялась в голос.
Дроби – это меньшее, о чем стоит теперь переживать.
– Мам, – позвала Мила. – Ты в норме?
Видимо, я задумалась и забыла, что говорила с ней.
Попытавшись изобразить невозмутимость, я махнула рукой.
– Конечно, дорогая. Спокойной ночи.
Я поцеловала Милу в щеку, обняла. Но она еще пару секунд топталась на месте, не спеша в свою комнату. Я думала, что скажет мне что-нибудь. Но Мила только очень странно и долго смотрела на меня, а потом пожелала спокойной ночи и ушла спать.
Динар следом отправился в постель.
Закончив дела, я тоже легла в кровать, которую делила с Тимом больше десяти лет. Сна