моим друзьям тоже понравилась. Как будто. Но – были нюансы.
– Это, типа, всё вокруг – жопа? – почесав затылок, поинтересовался Олег Иванович «номер два». – То есть, надо нажраться как следует и вперёд с балкона?
В ответ я лишь плечами пожал, ничего больше не комментируя. «Хм, реакция весьма показательная. Выходит… верной дорогой идёте, товарищи. И потому переходим на следующий уровень. Кто у нас там дальше на очереди? Кинчев что ли?..»
Экспериментатор движений вверх-вниз,
Идёт по улицам своих построек,
Он только что встал, он опрятен и чист,
Он прям, как параллель, и, как крепость, стоек…
В полной мере экспрессию этой песни мне выразить, конечно, не удалось. Однако ребятам хватило и малой доли – молчали они примерно минуту. А затем будущий банкир Володя Шамрай потянулся, зевнул и выразил общее мнение:
– Батя у меня всех умников обычно на хозработы ставил. Чтобы от забора и до обеда только с лопатами и экспериментировали.
– Эт-точно, – подтвердил «кубанский казак» Шелестов. – Без лопаты даже солнышко на турнике не покрутишь.
После всего сказанного мне оставалось лишь ухмыльнуться и опять перейти к музицированию. К четвёртому номеру вечерней программы:
В далёкой бухте Тимбукту
Есть дом у Сары Барабу,
Сара Барабу, Сара Барабу,
У неё корова Му…
Лёгкий, можно сказать, лёгонький «рокапопс» от бит-квартета «Секрет» парни восприняли благосклонно. Не восторгались, правда, но и не кривились ухмылками.
– Интересно, – резюмировал в итоге Миша Желтов. – А, кстати, Тимбукту – это где?
– В Африке, где же ещё, – хохотнул «щирый хохол» Шамрай, хлопая по плечу чебоксарца. – Только фигня это все. Во-первых, Тимбукту никакая не бухта, моря там нет. А, во-вторых, марабу обитают гораздо южнее.
«Молодец, – мысленно усмехнулся я. – Чётко разложил. Сразу видно, военная косточка. Да к тому же заклёпочник. Что ж, видимо, пора завершать выступление. Не ведутся парни на провокацию. И это есть хорошо. Впрочем, ещё не вечер, надо бы их напоследок приложить слегонца. Чем-нибудь эдаким, сугубо, гы-гы, интеллектуальным…»
В саду камней вновь распускаются розы.
Ветер любви пахнет, как горький миндаль.
У древних богов при взгляде на нас выступают слезы.
Я никак не пойму, как мне развязать твое кимоно – а жаль…
Я оказался прав. От опуса БГ про сакэ и ползущую по склону Фудзи улитку слушатели слегка прибалдели. В том плане, что никто до конца не понял, в чем смысл этого «просветляющего откровения».
– А кайсяку – это чего? – осторожно спросил Желтов после того, как «шедевр» уже отзвучал.
– Не чего, а кто и кого, – пояснил я, вешая гитару на спинку кровати. – Шибзик это, короче, такой. Который всех шашкой по шее. Японской.
– А-а-а, ну тогда понятно, для чего они там траву косят, как зайцы.
– Ага, – снова расхохотался Шамрай. – Япошки, они такие. Им вон, видишь, опосля глюков