Василевский чувствовал себя, мягко говоря, странно. Он уже почти забыл о закрытом два месяца назад деле «о трёх кварках» и происшествии с профессором Синицыным, но вчера вечером это почти забытое дело вдруг снова напомнило о себе.
Да, в сентябре он сам дал профессору свой телефон, чтобы тот позвонил, если случится что-нибудь непредвиденное. Однако время шло, звонка от Синицына не поступало, и капитан, убедившись, что его подозрения не подтвердились, уверил себя, что всё идёт так, как надо, и в помощи никто не нуждается. Тем удивительнее стали для него внезапная телефонная трель и прозвучавшие в трубке слова:
– Добрый вечер, Сергей. Меня зовут Михаил Дмитриевич. Ваш номер мне дал профессор Синицын…
Разговор продлился недолго. Смирнов предложил встретиться в понедельник с утра, Василевский не возражал. В понедельник у него как раз начинался отпуск, поэтому снова заняться «игрой в шпионов» ему показалось забавным.
Встреча состоялась на «Щукинской», в небольшом кафе в парке возле метро.
– Понимаете, Серёжа, всё дело в том, что я старый приятель Синицына, – начал Михаил Дмитриевич. – И то, что произошло в сентябре, никак не могло пройти мимо меня. Знаете, я бы, наверное, поговорил с вами гораздо раньше, но, к сожалению, тогда Александр Григорьевич ничего мне про вас не сказал. Точнее, сказал, но мельком. По крайней мере, ваш телефон остался для меня неизвестным.
– И что же случилось сейчас? – изобразил интерес Василевский.
– Сейчас? Хм… – Смирнов почесал в затылке. – С одной стороны, вроде бы ничего особенного, но, с другой, у профессора развилась какая-то… эээ… я бы назвал это манией. Ему вдруг стало казаться, что за ним снова следят, причём, те же самые люди, которые ограбили его возле дома.
– Пусть обратится в полицию, – пожал плечами Сергей.
– В полицию – это хорошо, – усмехнулся бывший чекист. – Только, боюсь, что ничем хорошим это для него не закончится.
– Почему?
– Решат, что у него паранойя, и вызовут психиатров.
– Да, действительно. Могут и вызвать, – кивнул Василевский. – Но мне всё равно непонятно, зачем вы мне позвонили? Я же не психиатр и не полицейский. Чем я-то могу вам помочь?
– Вы мне поможете, если вспомните и подробно опишете тех, кто тогда напал на профессора.
– Но ведь прошло два месяца. Я уже многое позабыл.
– И всё-таки постарайтесь. Этим вы нам и вправду поможете.
– Ну… хорошо. Я постараюсь…
Воспоминания о сентябрьских событиях заняли почти полчаса. За это время собеседники выпили по две чашечки кофе и съели по три бутерброда. Смирнов был дотошным, въедливым и цеплялся за каждую мелочь, вытягивая из визави даже то, что он и вправду уже позабыл. Капитан изо всех сил старался не проколоться и не выложить лишнего, но ещё больше – чтобы Смирнов не начал подозревать в нём коллегу по службе…
– Ну, вроде бы всё.
Закончив «допрос», Смирнов устало откинулся на спинку стула, а Василевский мысленно выдохнул. После такой беседы он ощущал себя выжатым досуха цитрусом.
– Да,