подвергались крайней опасности, но в некоторой степени сохранились как государства, удалось пережить первые десятилетия монголо-татарского владычества, безусловно, не хватало экономических и социальных предпосылок для того, чтобы противостоять монголо-татарскому подчинению и проводить самостоятельное государственное существование. Но в отличие от Киевской Руси, в новых княжествах на северо-востоке и юго-западе сила и единство государства зависели от личности правителя. То, что удалось Александру Невскому и Даниилу Галицко-Волынскому, несмотря на всемирно-историческую катастрофу, стало невыполнимой задачей для их преемников, без радикального изменения расстановки сил.
Основная причина заключалась в институциональной слабости Великого княжества. В древней русской истории был не один, а целый ряд «частичных периодов», или можно сказать, что весь период со второй половины X в. до второй половины XV в. был единым периодом, определяемым частичными княжествами, а не Великим княжеством, что было прервано правлением нескольких выдающихся великих князей, добивающимся единства. Княжеские съезды с целью умиротворения страны также проводились на рубеже веков, но они были так же неспособны навести прочный порядок, как и съезды в Киевской Руси двумя столетиями ранее.
«В российской истории нередко невозможно оторвать друг от друга национально-освободительную и антифеодальную борьбу. Выступая против чужеземных поработителей, русские люди одновременно боролись со своими князьями и боярами, их прислужниками, которые вступали в союз с чужеземцами или отказывались от борьбы с ними. Так не раз бывало во времена борьбы с печенегами и половцами, ордынскими ханами и их карательными войсками. Угнетенные, выступая за свободу и независимость своей земли, добивались мира и покоя, возможности трудиться так, чтобы не отдавать часть результатов своего труда чужеземным господам – феодалам. Русские же бояре и князья, вступая в борьбу с чужеземцами, стремились избавиться от необходимости делиться с ними доходами от труда своих крестьян и горожан. И те, и другие – и эксплуатируемые, и эксплуататоры – преследовали свои классовые цели, защищали свои интересы, которые не могли не сталкиваться в обществе полном классовых противоречий. И, естественно, в этой борьбе народные симпатии, сочувствие было на стороне угнетенных, а не на стороне князей и царей, императоров и императриц. Но при этом – и такова логика, диалектика исторического развития – все они, феодально-зависимые люди и господа, солдаты, матросы и полководцы, флотоводцы, обороняя свою страну, одерживая победы над врагами России, делали прогрессивное, общенародное дело. Строилось государство, граждане которого ставили и решали новые задачи, выводили государство на новые важные рубежи в делах международных; во внутренних делах простые люди не прекращали борьбу за социальное и национальное освобождение»1.
Очевидно, что ханы Золотой Орды оставили этот внутренний «порядок» русского улуса без изменений. Это всегда давало им возможность действовать по принципу «разделяй и властвуй» и предотвращать опасные для их правления концентрации власти в северо-восточной части Руси. После смерти Александра Невского Великое княжество Владимирское, владелец которого нуждался в подтверждающей грамоте татарского хана (ярлыка), которую он обычно должен был лично получать в Сарае (слово «сарай» в тюркских языках означает «дворец», Сарай-Бату, в 1254—1480 первая столица Золотой Орды, на территории современной Астраханской области, впоследствии столицей Золотой Орды становится Сарай-Берке, на территории современной Волгоградской области), утратило политическую значимость. Первым получил от Орды ярлык на великое княжение князь Ярослав II Всеволодович: «1238—1246 Ярослав II Всеволодович (1191—1246), с 1243 г. ордынский ярлык на великое княжение»2. Тем не менее, это было предметом ожесточенных споров – как дополнительная территория для носителя титула (в «Великое княжество» входили Владимир, Переяславль-Залесский, Кострома, позже Нижний Новгород и Городец) и как претензия на власть над изменившимися князьями, как правовое основание для увеличения собственной власти. Великие князья Владимирские, однако, проживали не во Владимире, а там, где у каждого из них было отцовское наследство, братья Александра Невского Ярослав (1263—1272) и Василий (1272—1276), например, в Твери и Костроме соответственно. «Во второй половине XII века сформировались новые центры Русской земли. Одним из них стал стольный город Владимир. От Дикого поля, от половецких набегов Владимир и его города охраняли непроходимые леса, болота, реки и речушки и Рязанско-Муромское княжество»3.
Борьба за титул Великого князя велась там, где она была решена, при дворе татарского хана в Сарае. Очень скоро стало так, что не только великие князья и претенденты на великое княжение, но и остальные князья все чаще стали приезжать в Сарай, чтобы представлять там свои интересы. Право вести переговоры непосредственно с татарским ханом стало прямо-таки княжеской привилегией, признаком суверенитета, и впоследствии московским великим князьям потребовалось немало усилий, чтобы разобраться с этим унаследованным правом. Продолжающиеся раздачи наследства также