благоговейного страха. Огромные, с пастями-капканами, длинной, свисающей космами, бурой шерстью, Дико и Мерг, однако были, по существу, лишь собаками больших размеров. Они быстро привыкли к Георгию. Нира оказалась права, когда сказала, что они «чувствуют, каков в душе человек». По крайней мере, дней через десять, когда Георгий мог уже кормить их без опасения быть съеденным, они с радостью бросались к нему, пытаясь вылизать ему лицо в порыве своего бурного собачьего восторга.
Дни, проведенные в хижине, запомнились Георгию навсегда. Каждый вечер, отправляясь спать, он пытался отогнать прочь своё желание забраться к Нире в постель. Однажды он лёг раньше нее и притворился спящим, накрывшись одеялом с головой. Она, думая, что гость спит, стала раздеваться. Чуть отогнув уголок одеяла, Георгий, затаив дыхание, наблюдал за нею. Тело Ниры было безупречным. Таких красавиц он в жизни не видывал! Она, раздевшись донага, надела ночную рубашку и грациозно скользнув под одеяло, почти тут же уснула. А Георгий полночи проворочался, прогоняя прочь обуревавшую его страсть. Думаете, он не пытался добиться расположения Ниры? Чёрта с два! Пытался. Но то ли попытки его были слишком уж развязны, то ли, (что, скорее всего, но она ему в этом не призналась) она ещё не познала мужчину, Георгий, в результате, что называется, остался «за бортом». Да при этом ещё получил хороший удар кулаком в лоб. Удар, достойный сильного мужчины. После этого, осознав, что в настоящий момент, его поползновения успеха иметь не будут, Георгий перестал торопить события и успокоился. «Ещё не вечер», – обнадёживал он себя, потирая ушибленный лоб.
Наконец, три недели, упомянутые девушкой, прошли, и Георгий с Нирой стали собираться в путь. Они доверху загрузили лёгкие сани запасом провизии, шкурками топов и кое-какой утварью, без которой в пути не обойтись, а затем Нира запрягла в эти сани псов. Собаки, предчувствуя дальнюю дорогу, выглядели печально-спокойными и покорно повиновались командам Ниры.
Георгий наглухо заколотил дверь и окно хижины заранее приготовленными досками, а ворота в частоколе подпёр изнутри тяжёлым бревном. Потом он перелез через забор и подошёл к саням.
– Ну, вот и всё, Нира!
Девушка дёрнула поводья и, причмокнув губами, выкрикнула:
– Гок! Гок!
Собаки, сдвинув сани с места, неспешно побежали. Георгий и Нира шли рядом с ними, на лыжах…
Глава 5
Природа Мазергалы была девственно-дикой, нетронутой рукой человека. Путешественники шли между соснами-великанами, выбирая дорогу поровнее. Время от времени поглядывая вверх, Георгий ловил себя на мысли, что среди деревьев-исполинов он кажется сам себе чем-то незначительным, мелким и лишним в этом мире. Ему казалось, что лес с удивлением смотрит на него: «Что делает здесь этот чужеземец? Ему здесь не место!»
Георгий размышлял: «Всё же, какой я бесшабашный человек! Залез на край света, в какую-то Мазергалу, и бегу теперь неизвестно куда и зачем»! Во всём этом был один «плюс». Георгию было интересно,