был уже явно не армянским. Буквально в секунду эти силуэты на асфальте метнулись в черноту прохода моего дома и скрылись внутри подъезда. Всё вокруг стало вязким, ужас увиденного схватил меня за кадык и не давал произвести ни звука. Тишина разрывала ушные перепонки, оттого так отчетливо я услышал шелест тихих переговоров за входной дверью. Шипящие, с придыханием втягивающие гортанные звуки твари уже скребли петли входа и дёргали ручку так быстро, что этот звук начал сводить меня с ума. Луна обернулась в непроницаемую ладонь бесцветной тучи, а тротуар под балконом превратился в бездонную космическую пропасть без света звёзд. Телефон, несколько раз моргнув фонариком, вывалился из моей руки и упал в безумную, страшную пасть под моим балконом. Луна, вырвавшись из демонической руки, в последний раз показала мне мою квартиру. Входная дверь открылась так же беззвучно, как и дверь в деревне. Голова пульсирует, крик застрял в груди. Моё тело парализовано и я молчу – смотрю как в комнату проникают черные силуэты с неподвижными черными волосами. Они бредут ко мне, с шумом втягивают воздух, периодически издавая щелчки. Луна снова скрылась, а тени облокотившись на раму балкона, проваливаются на площадку ко мне, мешая друг другу. По очереди они хватают меня за руки и ноги, мне очень больно от их прикосновений, будто с каждым касанием яд проникает под кожу, моментально сжираемую некрозом. Я чувствую, как жар гниения моего тела поглощает меня. Вдруг, мне удаётся повернуться и посмотреть вниз. Пасть под балконом всё ещё разверзнута. Пальцев на руках осталось всего ничего, но остатками фаланг у меня всё же получается схватить за волосы двух тварей и оттолкнуться культями ног от подоконника. Перевернувшись спиной, я уже лечу вниз, вслед за телефоном. В носу запах крови, как после удара, боль крутит судорогами всё тело, будто я под током. Глаза всё так же слезятся. Я лечу вниз, думая о том, что этот кошмар слишком подробный, обычно мне удаётся проснуться ещё до того, как на меня бросаются. Сильно ударяюсь животом и подбородком. Ничего не вижу, воздуха нет. Боль вспыхнула и быстро погасла, превратившись в раскалённый прут, которым ковыряли в моём мозге. Я не дышал, но испытывал боль, как мне показалось, целую вечность. Даже успел к ней привыкнуть, как к чему-то зудящему и монотонному. Я заснул, разными частями тела лёжа на дне безвременья и этот сон был сном человека, который забывается после тяжёлой болезни.
Проснувшись, я сразу пошёл на балкон. Небо ежесекундно разрезалось всполохами молний. Я смотрел со дна моря и видел, как наверху шли огромные зелёные валы с тоннами солёной пены. То и дело метались тени по площади перед подводным вокзалом, но меня не замечали. Зеленоватые тучи с копошащимися внутри молниями медленно уползали в горы на горизонте. Но это не тучи пропадали из виду. Нечто огромное продвигалось мне навстречу, оставляя позади облака морской пыли. Дно сотрясалось, я схватился за поросшие морскими обитателями перила балкона, но не удержался и упал на его площадку. Я вспомнил про Спитакское