дела.
Банкетный зал был ярко освещен этими свечами. На столах – груды еще теплого белого хлеба, куски масла, банки варенья. На тарелках – ломти консервированного мяса. Суп, яичница и горячий пирог с повидлом ждали своей очереди.
А в дальнем конце барака Билли увидал розовые арки, с которых спускались небесно-голубые портьеры, и огромные стенные часы, и два золотых трона, и ведро, и половую тряпку. В этих декорациях англичане собирались разыгрывать гвоздь вечера – музыкальную комедию «Золушка» собственного сочинения, на тему одной из самых любимых сказок.
Билли Пилигрим вдруг загорелся – он слишком близко стоял у раскаленной печки. Горела пола его пальтишка. Огонь тлел спокойно, терпеливо, как трут.
А Билли думал: нет ли тут телефона? Хотел позвонить своей маме и сообщить ей, что он жив и здоров.
Стояла тишина: англичане с удивлением смотрели на зловонные существа, которых они, весело пританцовывая, втащили в барак. Один англичанин увидел, что Билли горит.
– Да ты горишь, приятель, – сказал он и, оттянув Билли от печки, стал сбивать огонь руками.
И когда Билли ничего не сказал, англичанин спросил его:
– Вы можете говорить? Вы меня слышите?
Билли кивнул.
Англичанин потрогал его, пощупал и жалобно сказал:
– Бог мой, да что же они с вами сделали? Это же не человек – это же сломанная игрушка!
– А вы и вправду американец? – спросил англичанин, помолчав.
– Да, – сказал Билли.
– А ваше звание?
– Рядовой.
– Где же ваши сапоги, приятель?
– Не помню.
– А пальто для смеху, что ли?
– Сэр?
– Где вы его выкопали?
Билли сначала подумал, потом сказал:
– Выдали мне.
– Джерри вам его выдал?
– Кто?
– Ну, немцы. Выдали вам эту штуку?
– Да.
Билли надоели расспросы. Он от них устал.
– О-о, янк, янк, янк! – сказал англичанин. – Да это же оскорбление!
– Сэр?
– Они нарочно старались вас унизить. Нельзя допускать, чтобы Джерри позволял себе такие выходки.
Но тут Билли Пилигрим потерял сознание.
Билли пришел в себя на стуле, перед сценой. Как-то его накормили, и теперь он смотрел «Золушку». Очевидно, какой-то частью своего сознания Билли восхищался спектаклем. Он громко хохотал.
Женские роли, разумеется, играли мужчины. Часы только что пробили полночь, и Золушка в отчаянии пела басом:
Бьют часы, ядрена мать.
Надо с бала мне бежать!
Этот куплетик показался Билли таким смешным, что он уже не просто хохотал – он визжал от смеха. Он визжал, пока его не вынесли из барака в другой барак, госпитальный. Госпиталь был на шесть коек. Других больных там не было.
Билли уложили, привязали к постели и сделали ему укол морфия. Другой американец вызвался