чёрная зависть, лесть и баранье упрямство. Он завидовал чужому успеху, чужой радости, чужому богатству и, обиженный, начинал неустанно болтать только о себе любимом, своих достижениях и делах, вытрясывая из остальных похвалу. В спорах издатель всегда стоял на своём, постоянно перебивал оппонента и даже не хотел послушать иного мнения, считая своё мнение правильным, а чужое – неправильным. Чаще всего ему приходилось признавать свою неправоту, что сильно ударяло по его самолюбию. Винин, в отличие от остальных, часто хвалил Тьюддина и выслушивал его словесный водопад, однако уставал от его чрезмерной активности и молился, чтобы издатель поскорее замолк, но тот начинал болтать всё больше.
В противовес Тьюддину выступал Савелий Жадин – тридцатилетний предприниматель и самый молчаливый человек из всей компании. Вечно хмурый с длинными белыми висячими бакенбардами и волосами, бледной кожей и прищуренными белыми, будто пустыми глазами, одетый в дорогой синий костюм, он, как и остальные, был со странностями и сильно напрягал Винина своим незаметным присутствием, постоянным пересчётом наличных и мимолётными взглядами в чужие кошельки. Всякий раз, как они оказывались рядом друг с другом, писатель слышал едкий металлический монетный запашок, рьяно исходящий от Жадина. Винин ничего не знал о предпринимателе, кроме того, что тот был донельзя жадным, торопливо ходил и неуклюже подбирал упавшие из чужих карманов монетки и купюры.
Осталось очертить последний портрет, прежде чем мы вернёмся к вечеру. Григорий Хамлов, главный инициатор гулянок, был двадцатидевятилетним циничным вредным критиком и неплохим художником, считался почитаемым лицом в узких кругах, к чьему мнению прислушивались и обращались. Но по характеру Хамлов был страшным человеком: его агрессия не знала предела. Его выводила из себя любая мелочь, и в гневе его лицо искажалось, краснело и вытягивалось, он начинал кричать на всех, перебирая все бранные слова, и постоянно угрожал расправой. Вступать с ним в дискуссию было себе дороже, оттого все отмалчивались. Однако, несмотря на его чёрствую личность, за друзей и родных он стоял горой. Если кто-то осмеливался оскорбить близкого ему человека, Хамлов не брезговал вступить в ожесточенную драку за чужую честь. Весь его ужасающий силуэт был тёмным, резким: острые уши, острые чёрные короткие локоны волос, острый нос, острые брови, острые шипы на изношенной кожанке, острые пальцы и даже круглые очки казались острыми.
Да, Хамлов по-настоящему пугал Винина, хотя они никогда не конфликтовали; критик даже считал писателя своим другом. Может, Винину было бы легче в этот вечер, если не ситуация, в которой он оказался не по своей воле.
Неделю назад Хамлов в своей статье страшно раскритиковал поэму Совия Дятлова, коллегу писателя по перу. Через пару дней в свет вышел ответ возмущённого поэта на непрошенную критику – стишок, высмеивающий карикатурную внешность, характер и фамилию Хамлова. Винин оказался меж двух огней: разъярённые творцы его тянули