и вышла из комнаты.
– Доброе утро, госпожа! – Монна так стремительно выскочила мне навстречу, словно нарочно караулила под дверью. – Какие будут пожелания? Прикажете накрывать завтрак?
Горничная принялась старательно перечислять разнообразные кушанья, только вот мне больше всего захотелось вчерашних пирожных. Правда, завтракать в одиночестве было неловко, да и, несмотря на все заверения Кэссиэна, чужой дом продолжал пугать, так что я решила скрасить время за прогулкой в саду.
После вчерашнего проливного дождя земля была сырой, но воздух вкусно пах свежестью. Какое-то время я просто бродила по дорожкам, рассеяно разглядывая цветы, пока взгляд сам собой не прикипел к ярко-желтым хризантемам.
«Возрождение».
Стоило значению цветка всплыть в памяти, как я поняла, что просто обязана составить утренний букет. И, вооружившись ножницами и корзинкой, с азартом принялась за работу. Мама всегда говорила, чтобы к выбору каждого цветка нужно подходить с душой и теперь моей целью стало составить такой букет, чтобы он сказал все о моих мыслях за меня.
Символизирующие сострадание и удачу розовые герберы, шепчущие об уважении желтые ирисы, радующиеся искренности анемоны…
Для заключительного штриха оставались только гортензии, но вместо искомых белых, что вместе с добродушием подарили бы тепло и легкость, попадались то желтые, то фиолетовые, а то и вовсе синие.
Обойдя сад почти по кругу, я так и не сумела отыскать нужных цветов, зато неожиданно наткнулась на садовника. Им оказался уже пожилой мужчина, чем-то напоминающий гриб.
– Доброе утро, госпожа, – склонился он в поклоне. – Меня зовут Фин. Могу я быть вам чем-то полезен?
– Да, мне нужны белые гортензии, – приветливо улыбнувшись, попросила я.
– А таких нет, – старик расстроено сгорбился. – Выписал семена, хотел вот весной посадить.
У меня вырвался расстроенный вздох. Конечно, цветку вполне можно было найти замену, но я то успела настроиться на вполне определенный результат.
– Госпожа, зачем же вы сами руки пачкали? Давайте я вам сорву, что скажете. Уж простите, что сразу не показался, гладиолусы проведывал, – еще больше заволновался садовник.
– Гладиолусы? А какого цвета? – живо заинтересовалась я.
Вообще-то для намеченной композиции они не слишком подходили, но я гналась именно за настроением, а не правильностью оформления. Тем более, что храбрость и мужество Кэссиэна действительно восхищали меня едва ли с первого дня знакомства и цветы бы подчеркнули именно эти его качества.
– Я сам вывел этот сорт. Цвет напоминает топленное молоко, как если бы в него добавили варенья из розовых лепестков, – с загоревшимися глазами принялся описывать Фин.
Я внимательно слушала, то и дело задавала уточняющиеся вопросы, а потом и вовсе отправилась в оранжерею на экскурсию с воодушевившимся старичком.
– А откуда вы так хорошо разбираетесь в цветах? – когда мы посмотрели и астры,