уже не могла контролировать свой огонь, но языки этого пламени по-прежнему шевелились в ее душе. Заель попытался скрыть боль и насмешливо улыбнулся.
Смех не придавал ему сил, не возвращал контроля над ситуацией, но давал надежду на то, что это все еще возможно в его жизни. Одна из стражниц сняла со старой ведьмы намордник. Засверкали лезвия. Все затаили дыхание.
– Ты будешь сопровождать группу разведчиков, – прошептала стражница прямо в ухо моей матери.
– Ты будешь сопровождать группу разведчиков, – повторила мать холодным голосом, глядя в упор в глаза сыну.
– И поможешь выследить оборотней, – продолжила женщина.
Мать Заэля повторила и это. Голос ее был кроткий, но в нем отчетливо слышалась ненависть.
– Отныне ты во всем подчиняешься Юпнии, нашей общей госпоже и исполнительнице воли Рея, короля богов.
На этот раз колдунья не стала повторять за стражницей. Сердце Заэля бешено забилось. Он гордился матерью, но всякий раз, когда она обращалась в свое упрямое молчание, его охватывала паника.
И не без причины. Вскоре один из солдат поднес к шее матери лезвие и слегка надавил. Выступила кровь. Заэль попытался было обратиться к своей магии, но безрезультатно. Магическая сила плохо подчинялась ему, хотя и определяла, по сути, всю его жизнь.
Ему до смерти хотелось, чтобы мать приказала ему убить их всех, и тогда, возможно, у него бы и получилось. В какой-то момент, когда рана на шее матери стала глубже, а кровь потемнела, ему показалось даже, что она тоже об этом думала. Но что толку, если они оба знали, что живыми отсюда им не выбраться. Мать скривилась. И голосом, полным ненависти и разочарования, повторила:
– Отныне ты во всем подчиняешься Юпнии, нашей общей госпоже и исполнительнице воли Рея, короля богов.
И только когда стражник отвел оружие от шеи матери, она смогла опустить голову. Заэль знал, что это вызывающее молчание еще аукнется им. В голове пронеслась мысль: что бы он отдал, чтобы освободить ее? Руку, глаз, сердце? Да всю жизнь! Но даже этого было бы недостаточно. Поэтому он просто молча кивнул, чтобы не провоцировать солдат еще больше. Но презрительную полуулыбку на лице все же сохранил: чтобы его мать гордилась им так же, как он гордился ею.
Воздух в хижине для переговоров был таким густым, хоть топор вешай. Он путался в руках и волосах. Каждый новый вдох вызывал у Нестора приступ головокружения. Пепел, ладан, розмарин… Эти запахи использовали, чтобы привлечь второстепенных духов – они помогали старейшинам объяснять видения. Нестор медленно вдохнул, выпрямил спину и смазал лоб смесью масел. Сумрак и шепот вокруг были ему на руку: в такой обстановке проще было обратиться к видению.
– Это была Селена? Ты уверен, что это была она?
– Уверен, как если бы она назвала свое имя.
– В каком обличье она явилась тебе?
– Она предстала в теле, которое таяло. – Нестор нахмурился, на лбу у него выступил пот. – Она будто бы замаскировалась