Шатильон, благосклонно опустив седую голову. – Они же умерли, а некроматия весьма не поощряется церковью. Карл и Бернар давно в раю. Вызывать души умерших из рая – способствовать дьяволу.
– Дело-то в том, – решился Казаков, – что эти двое умерли, а я вроде как еще не родился. В общем, слушайте и старайтесь не перебивать. Согласны?
– Не имею привычки перебивать интересного собеседника, – чуть обиженно сказал Рено. – Однако впервые вижу человека, заявляющего, что он еще не рожден. Начало интригующее. Продолжайте.
Казаков и продолжил. Те самые часы сменили множество цифр на сероватом мониторе, один раз бесцеремонный Райнольд Шатильонский даже сбегал с неприличной для уважаемого старца быстротой в трапезную залу монастыря, изъять у монахинь кувшин вина, другой раз за вином пошел Казаков и даже нарвался на преподобную аббатису, только ахнувшую, увидев шествовавшего по смиренной обители оруженосца в распахнутом колете и с открытым воротом рубашки, смущавшим послушниц голой шеей. Репрессии, однако, не воспоследовали, ибо Казаков промелькнул столь быстро, что Ромуальдина не успела учинить скандал.
Рено почти ничего не спрашивал, только уточнял. Восемь столетий промелькнули перед ним в малограмотных норманно-французских фразах мессира оруженосца менее, чем за час – рухнувшие под натиском арабов государства крестоносцев, разгром тамплиеров при Филиппе Красивом, Столетняя война, Возрождение, Новый Свет, революции, мировые войны, безумный всплеск техногенной цивилизации и, наконец, весьма странное событие, происшедшее 13 августа, когда нерожденный появился там, где ему быть ну уж никак не следовало.
Единственно, Казаков поостерегся рассказывать историю Гунтера – мало ли? Для Шатильона мессир фон Райхерт остался просто дворянином из Священной Римской империи, пускай и необычным.
– И что же, сэр Мишель де Фармер все знает? – поинтересовался в финале Рено. – История, которую вы мне рассказали, попахивает сумасшедшинкой или ересью.
– Наверное, именно поэтому мой рыцарь, простите, сюзерен, предпочитает забыть странности, сопровождавшие появление на свет его оруженосца, и считает меня просто дворянином из России. Я вам не врал о своем происхождении, просто за восемь столетий язык сильно изменился.
Шатильон философски снял с кувшина крышку и хлебнул. Красное вино никогда не помешает.
– Слышали итальянскую поговорку? – спросил Рено. – Она звучит так: «Se non e vero, e ben trovato», в переводе – «Коли это ложь, то слишком хорошо выдумано». Допустим, я вам поверю. Что дальше?
– Ничего, – недоуменно пожал плечами Казаков. – Я тут есть, то есть в наличии. Вернуться обратно – никак. Придется здесь обживаться, учиться… Вроде бы начал. Райнольд, я вам рассказал все. Понимаете, что этим я поставил себя под очень серьезную угрозу?
– Под угрозой, – значительно сказал Шатильон, передавая кувшин Сергею, – вы находились сегодня утром, когда встали на дорогу, ведущую к черной горячке и довольно быстрой, но неприятной смерти. За пятьдесят