сосед вашей жены, вернее, он проживает в том же подъезде, где квартира вашей жены. Судя по всему, он приставал к ней.
– Приставал? – с изумлением спросил Андриевский.
– А что вас, собственно, удивляет?
– Моя жена не такая женщина, к которой можно приставать! – отрезал Эммануил Захарович.
– То есть? – настал черед удивляться следователю.
– Понимаете, она очень строгая, я бы сказал даже, суровая.
– Крысинского это не остановило. Может, потому, что он алкоголик.
– Алкоголик? – еще больше удивился Андриевский. – Что нужно было этому человеку от Елены?
– Судя по всему, он хотел взаимности.
– Какой еще взаимности? – продолжал не понимать Андриевский.
– Если верить соседям, ваша жена нравилась Крысинскому и одновременно раздражала его.
– Ничего не понимаю!
– Пока Крысинский – единственный подозреваемый в убийстве вашей жены.
– Но за что он ее мог убить?
– За то же, за что Отелло убил Дездемону.
– Но там совсем другая ситуация! Не морочьте мне голову! Не мог какой-то Крысинский ревновать мою жену!
– Почему? – спросил следователь.
– Потому, что это абсурд! – вырвалось у мужчины.
– Не скажите, Эммануил Захарович. А где сейчас ваш сын?
– В институте! Где ж ему еще быть. Только ради всего святого, не ходите к нему! И не звоните. Позвольте мне самому переговорить с сыном.
– Да, конечно, – не стал возражать Наполеонов.
Он решил пока больше не теребить Андриевского и дать ему хотя бы немного прийти в себя.
Следователь был уверен, что мужчина был глубоко потрясен и еще полностью не осознал всей тяжести обрушившегося на него несчастья.
– Эммануил Захарович, – тихо проговорил он, – назовите мне номер школы, в которой работала ваша жена, и адрес учебного заведения.
– Да, конечно, – так же тихо ответил Андриевский. Взял со стола лист бумаги и, записав то, что просил следователь, пододвинул листок к нему.
– Спасибо, до свидания. – Наполеонов поднялся с насиженного кресла, которое ему не хотелось покидать. Он только сейчас почувствовал, как сильно устал.
– До свидания, – прошелестел Андриевский, который уже снова ушел в свои мысли.
Вернувшись домой, Андриевский застал сына за приготовлением жареной картошки.
– Ты чего сам? – машинально спросил он.
– Тамара Михайловна выпила таблетку и прилегла, у нее голова разболелась. Пап, ты не знаешь, когда мама вернется? Я звонил ей, но абонент вне доступа.
– Так и должно быть, – обронил Эммануил Захарович.
– Что ты этим хочешь сказать? – удивился сын.
– Олег, сними, пожалуйста, сковороду с огня и сядь. Нам нужно поговорить.
Увидев выражение отцовского лица, парень не стал возражать, выключил огонь под сковородой и сел напротив.
– Что случилось, папа? – спросил он.
– Мама больше не вернется, – проговорил Андриевский, не глядя на сына.
– Что значит не вернется? –