морда одна, но сережек в ухе не наблюдалось, да выражение лица не такое наглое. И вообще он был в платье. Значит, и не он вообще, а она. А вот голос у этого создания громкий, совсем не женский. К тому же взгляд такой строгий, что пробирало ознобом.
– Кьяра Норкси, значится, – поджал он, то есть она, губы.
Нет, если бы не платье, то никогда не сказала бы, что это женщина. И груди нет, не выпирает ничего. И волосатость на голове не особо повышена. Лысая… лысая баба!
– Баба… – задумчиво произнесла я и поспешила исправиться: – Да, Кьяра. А это Бабба, – нашлась, указав пальцем на кузнечика, которого удалось пересадить себе на плечо. – Он немного не умеет контролировать свой поток речи, потом сразу извиняюсь за все, что он может сказать. Сами понимаете.
– Кого ты здесь бабой назвала, мелкая?
– Видите, порой даже свое имя забывает.
– Да что ты себе возомнила?! Я вообще-то Октониус дир Пиппероли Великий, передо мной давно пора колено преклонить, а ты все никак не понимаешь. Бездарь, недоучка. В какой подворотне жила вообще?
Гоблин…ша хмыкнула, развернулась и пошла за стол. Встала по другую сторону.
– Декан попросил дождаться тебя, Кьяра. Это первый и последний раз, – невозмутимо заявила она и сунула мне под нос стопку бумаг.
Сама отправилась в соседнюю комнату, а я принялась изучать текст под громкие стенания кузнечика.
– Вот чуяла моя правая пятка, что не нужно с тобой связываться. Остался бы со своим мучителем, горя бы не знал. Но нет, доверился, решился снизойти до простого смертного человека, озарить его своим величием…
Договор был обычным. Не то чтобы я разбиралась во всех этих писюльках, но вроде бы подвоха не обнаружила. Вписала свои данные, поставила размашисто свое имя, дождалась возвращения временной заместительницы обиженного мной коменданта, чтобы получить на руки большой ворох вещей.
Далее мы под мое кряхтение – тяжеловато все-таки – отправились в выделенную мне комнату. И все с недовольным выражением лица гоблинши и под бесконечные возмущения кузнечика.
Я заняла свободную кровать, поздоровалась с девушками, которые уже готовились ко сну. Расспросила по поводу душа, одолжила у одной мыло, пошла мыться и долго стояла под горячими струями воды.
Терла кожу докрасна. Смывала с тела остатки сложного дня. Убеждала себя, что дальше будет проще.
Даже уснула с решительным настроем.
Справлюсь. Ничто не помешает мне выполнить задуманное.
И на торжественном ужине во время речи старого ректора, о котором мне рассказывала Лиара, я думала о том, что сумела, смогла.
Прошла ночь, а я все еще в академии. Мне предоставили койку, не шикарную, но сносную, дали вещей – тоже не предел мечтаний. Наверное, комендант решил хотя бы так на мне отыграться, потому как утром пришлось искать в отмытой вчера вечером сумке нитку с иголками и штопать юбку по шву, потому как то, что было, не внушало доверия. За мной еще не пришли, чтобы выгнать. Я все еще стояла среди первогодок, которые шептались, посмеивались, обсуждали самого ректора и нашего декана.
Другие