Он понял, что домой ему вернуться уже никогда не суждено, что ему там не место. Праведного гнева ему теперь мало, когда он испытал настоящую злость загнанной крысы, которая толкает на хитрость и так оттачивает ум.
Теперь ни одна из этих тварей не уйдёт отсюда, не унеся на себе память об этой ночи.
Поле превратилось в настоящий кошмар, огонь широко раскинул свои крылья и витал над землёю, словно дракон. По ещё целой площадке носились перепуганные волки, где-то рядом с ними по колосьям шелестело странное нечто. Из-за него волков становилось всё меньше, всё меньше и меньше…
Когда первые лучи утреннего света коснулись обожжённого неба, стая уже уменьшилась вдвое.
Наконец, через два с половиной часа метаний между огнём и чудовищем, стая всё-таки выбрала огонь. Несколько вервольфов прошли в опасной близости от пламенной стены и выбрались, оставив слабых и раненых умирать. Остальных постигла незавидная судьба, либо от стали, либо от огня.
Вальдман и Даэвин встретились, когда поле совсем опустело. Залитые волчьей кровью, измученные, усталые, они смотрели вслед испуганной стае, наблюдая за тем, как она быстро удаляется по холмам к горизонту.
Из груди верберда вырвался звериный рёв, эльфу даже пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть. После этого Вальдман долго и тяжело дышал, восстанавливал силы, пока их, наконец, не набралось на то, чтобы вернуть глотку в человеческий облик.
– Сукины дети, – сказал стрелок с лёгкой хрипотцой.
– Мы ещё достанем их, дружище, – ответил Даэвин, смотря вдаль.
Эльф не часто имел дело с оборотнями, поэтому сейчас пребывал в лёгкой растерянности, или это рык был виноват…
– Скорее, они нас, – ответил Вальдман, – но да, ты прав. Должок мы так и так вернём.
– Давай найдём нашего друга и уберёмся отсюда, – предложил эльф, – согласен?
Вальдман обернулся к нему и пристально посмотрел прямо в глаза.
– Ты же понимаешь, что они тебя теперь не оставят в покое, верно? – спросил он.
Даже стекающая по лицу свежая кровь не смогла скрыть написанное на лице стрелка беспокойство.
– Да, – выдохнул эльф, – но мне и так, и так деваться некуда. У таких, как я, нет пути назад.
Вальдман улыбнулся, а затем расхохотался, широким раскатистым басом, ещё долго продолжавшим рокотать над догорающим полем.
– Добро пожаловать, – сказал стрелок.
***
Когда стрелок и лучник вернулись к поляне, они увидели зрелище, за право написать которое передралось бы немало художников. На фоне горящего поля, прислонившись спиной к жерди пугала, подогнув ногу, сидел гоблин. Он преспокойненько курил самокрутку, утопая в меху лежащего под ним крупного чёрного волка.
Голова волка отсутствовала, куда подевалась, никто не знал.
– Надо бы уходить, – предложил Вальдман.
Он даже не предполагал, чего сейчас можно ожидать от гоблина в таком состоянии, поэтому старался выбрать максимально нейтральный тон.
Гоблин повернул