176 см. А бассейн детский. Но мама была уверена, что мне это нужно. И я с ней согласен. В детской поликлинике, после сауны был ещё один, совершенно маленький бассейн, но мне очень нравилось. Там я был один. Ходил бы ещё, но заболел ветрянкой. В 16 лет очень тяжело болеть этой детской болезнью. Очень.
Когда я ходил в реабилитационный центр, то глаз не мог оторвать от пышного бюста одной дамы. В общем, если вы работаете с парнями – подростками, то лучше декольте не открывать. Это от природы и справиться с этим сложно.
В этот период мама перестала брать меня с собой в магазин за покупкой одежды. Я норовил подсмотреть в чужую примерочную. Я не наглел, скромно так подглядывал, но это было заметно. Этот период прошёл.
В 17 лет мама организовала мне встречу с моей подружкой на День святого Валентина. Потом мы отмечали наши дни рождения – ходили в кино. Мама считала, что это нужно, чтобы наши мысли были о приятном. Ухажёр из меня никакой, и жениться я не собираюсь. А вот дружить, это важно для меня. Было много хорошего и сложного, я думаю, что такой период жизни бывает у каждого человека.
Про психологов
Приближалось мое 14-летие, я последний раз должен был пройти комиссию в детской больнице, и меня переводили во взрослую поликлинику. Я изнывал в коридоре, так как психолог сильно опаздывала. Она пришла в плаще, а я уже всем своим видом показывал, что не могу больше ждать. Психолог разразилась диким криком, она орала на меня, тыкала в меня пальцем, обзывала меня разными словами. Я обалдел от такой неожиданности, зато быстро сориентировалась моя мама. Она сказала: «Вот тебе урок. В этой жизни никто и никогда не будет считаться с твоими капризами и истериками. Скажи спасибо, что не побили. В жизни могут и побить. Только я тебя терплю, больше никто не будет этого делать. Поэтому меняй свое поведение». А я ничего плохого не делал, я просто устал ждать. И я уже понимал, что это больница со специально обученными психологами, и для детей с плохим поведением. Надо честно сказать, что психолог тоже обалдела от маминой реакции, и меня она приняла. Написала какие-то бумажки для перевода во взрослую, и мы ушли.
Я был записан, в этот день, еще к другим врачам, всех их прошли. И на выходе заведующая сказала, что этого психолога увольняют. Не всем по силам работать с больными детьми.
Однажды, мы летели в самолете, я был совсем маленьким. Я орал. Ничто меня не могло успокоить. И вот один простой дед, надел очки и улыбнулся мне. Больше я не орал. Он то надевал очки, то снимал. Выглядывал из-за газеты, то с одной стороны, то с другой. Выглядывал то в очках, то без них. А когда дед улыбнулся во весь свой золотой рот, я уже хохотал вместе с ним. У него все зубы были золотые. Это был простой человек, у которого были внуки, и он знал, что им нравится. Все пассажиры самолета были очень благодарны деду, иначе им пришлось бы терпеть мой крик долго. Вывод такой: выучиться на психолога может каждый, а вот быть им – нет.
Про совесть
Почемучкой я не был. В детстве, я вообще не задавал никаких вопросов.
Где-то