И умерла она, выходит, вскоре после рождения Кошкина. Наверное, он должен был бы чувствовать тоску и еще что-то.
А он просто нашел сторожа.
Заплатил, чтобы могилку дальше держали в порядке. И памятник заказал новый, хотя и предыдущий был неплох, но от возраста ли, от другого чего, треснул. Вот и велел заменить. На том все и закончилось. А что поделаешь… толстокожим он уродился. В Кошкиных.
– Наверное, – матушка позвонила в колокольчик и пожаловалась. – Ненавижу холодный кофе.
Будто не она позволила ему остыть.
– Наверное, – повторила она, велевши принести новый, – поэтому так все и получилось… с Верочкой. Мы по сути остались вдвоем. И я безумно боялась потерять и её…
– Ну…
Совесть у Кошкина все же иногда просыпалась. Редко.
– Я не специально…
– Брось, дорогой, твоей вины тут нет. Учеба… и потом карьера… ты молодец.
Похвала, чего уж тут, была приятна.
– И я понимала, что не могу держать тебя при своей юбке, что это было бы неправильно… в этом ты походил на отца. Не хмурься… вы были слишком похожи, чтобы мирно уживаться. Напористы, прямолинейны, уперты до… впрочем, не важно. Разум – это одно. Эмоции… признаю, я позволяла Верочке больше, чем стоило бы… и, кажется, повторяю эту ошибку.
– Да ладно… ничего-то страшного не случилось, – Кошкин сам забрал поднос с кофе и поставил подле матушки. – Верочка вполне себе жива, здорова…
– Изучает миграции белых акул где-то близ берегов Австралии… я в курсе, дорогой.
Кофе Софья Никитична приняла.
И отпила.
– И… наверное, мне бы порадоваться, что она счастлива… что времена ныне иные… что никто не осудит её ни за брак, ни уж тем паче за развод…
– Ни за ребенка? – не удержался Кошкин.
Отношения с сестрой… были своеобразными. Сперва сказалась разница в возрасте, да и ревность, чего уж тут. Отец… всегда был занят, зато до появления Верочки матушка принадлежала одному лишь Кошкину. И оказалось, что делиться её вниманием непросто.
А потом он уехал.
Верочка же вдруг выросла. Как-то слишком уж быстро. И резко.
– Да… с Ванечкой она поступила очень плохо, – матушка покачала головой. – До сих пор в голове не укладывается, как она могла просто взять и бросить его! Там!
– Ты так говоришь, будто она его оставила одного посреди леса, – проворчал Кошкин.
– Формально так и получилось!
– Лес был Предвечным, мама. И оставила она его не просто на полянке, а на попечении отца…
– Господи, Паша, ну хоть ты-то… ты же видел этого отца! Его даже эльфы считают… слишком…
– Фанатичным?
– Странным, – матушка выбирала куда более мягкие эпитеты. – И она не могла не знать… не могла не видеть… ладно, любовь, но дальше-то?! Хотя какая теперь… разница.
Наверное, никакой.
Верочка, окутанная материнской любовью и пониманием едва в них не задохнулась, а потому и сбежала из родного дома при первой же возможности. А уж что замуж, так… многие девицы туда сбегают.
Матушка даже как-то