type="note">467», сказала, что подача такая же, как у англичан. Она полна разумных и поучительных замечаний, например, что Христа никогда не изображают чистым; что священникам бесплатно дают заколки, так как они носят длинные волосы и могут соблазниться на женственные украшения. Это было сказано в саду, где мы сегодня утром видели самые разные цветы, в том числе лютики, похожие на розовые и фиолетовые ракушки, и покачивающиеся черно-белые ирисы в крапинку. Другое замечание было сделано в византийском монастыре Дафни468. «Ох, ужасно красиво – лучше, чем я мог себе представить», – сказал Роджер, снимая шляпу и раскладывая несколько путеводителей и словарей. Затем мы все разглядывали карающего Христа в белом, более жуткого, чем ночной кошмар, из бело-голубой мозаики на потолке. Церковь нам очень понравилась. Она высокая, суровая, арочная; мозаика почти вся облупилась. Открывается дверь, и видны хохолки зеленых деревьев, которые то освещены солнцем, то окутаны туманом, – будто яркие и темные волны леса, по которому мы прогулялись. Семья греков прислуживает в церкви – мужчины и женщины средних лет сидят в робах (мужчины), в плащах и с золотыми кольцами и читают газеты в 15:30. Такой праздности и бесцельности я никогда не наблюдала в Англии. Потом самая молодая женщина, в тапочках и хлопчатобумажном платье, уходит, взбирается на разрушенную стену и начинает собирать желтые цветы – больше делать нечего. Мы поехали к морю – как прекрасна чистая кромка моря, опоясанная диким берегом; позади холмы, зеленые равнины; вдали Элефсис469, зеленые и красные скалы, один пароход.
22 апреля, пятница.
Было очень холодно. Это всегда забывается. Ветер свистел в открытом автомобиле. Л. чихнул – я вздрогнула. Весь пол был заставлен банками с краской. Мы обедали за столиком под солнцем на Сунионе; белые, как мел, колонны напоминали устремленные ввысь маяки. Миниатюрные цветы составляли яркое полотно – М. вырвала с корнем ирисы. О чем говорили? Ни о чем особенном. Спустя неделю путешествия общение происходит только за ужином. Потом поехали домой, то есть мимо пышных деревьев, красных полей с неожиданными коврами темно-красных маков, цыганских хижин, построенных, как вигвамы, из прессованного папоротника; там бродила девушка, прядущая из комочка овечьей шерсти; женщины сидели на порогах, что напомнило мне Пикадилли в этот час. Как странно выглядит эта податливая равнинная земля, усаженная библейскими деревьями; где-то пасутся длинношерстные овцы; ни одного дома. Это Англия времен Чосера. Итак, на Сунионе море разбивается о зеленые и красные скалы; мимо проплывают корабли с косыми парусами грифельного цвета – все как во времена Чосера или Гомера470: ни пирса, ни построек, ни людей. В Саламине греческие воины несли маленькие мешочки с землей на курган, где покоились их собратья, чтобы сделать [неразборчивое слово]. На одной могиле лежал букетик цветов. Какой же холод, очень холодно!471
24 апреля, воскресенье.
О, дождь, дождь! Это было на следующий