на водителя.
В этот момент дверь машины распахнулась, появился старший лейтенант – черноглазый и коренастый, – что-то гаркнул в сторону Михи, тот сразу же выкатился из салона, громыхнув на прощанье дверью.
– Чёт не то, – прокомментировал ситуацию Лёха, поглядывая на несколько военных, стоявших у машины.
Колонна впереди и сзади замерла, кое-где стояли военные, всматриваясь вдаль. У Ляли затряслись поджилки, пусть говорят что угодно, стыдят как хотят, но ей стало страшно. Она отлично помнила слова старших братьев, что бояться на войне – нормально, не боится только идиот. Идиоткой себя не считала.
Славка не выдержала, приоткрыла дверь, высунула голову, огляделась, игнорируя Лялин недовольный шёпот, выпрыгнула целиком, пошла в сторону кучкующихся военных, которые, судя по положению тел и обхвате рукоятки автоматов, не были настроены на светскую беседу.
– Корреспондентшу свою забери, – отдал распоряжение Лёха, глядя на Лялю. – Не хочется отвечать за дуру.
Ляля выпрыгнула из внедорожника, с трудом повела плечами, на которые стотонной глыбой давил бронник, поправила сползающую каску и решительно пошла за Славкой.
– Слав! – окликнула она.
На крик одновременно обернулись Слава, Миха и чернявый лейтенант, в это же мгновение раздался странный звук. Ничего подобного Ляля не слышала никогда в жизни, забыть или перепутать не сможет до конца дней.
Следом раздался грохот, прошивший ударной волной всё тело, показалось – сердце выскочило из груди, ударилось о броню, отскочило к позвоночнику, мелко завибрировав там.
Кто-то с силой толкнул Лялю в сторону внедорожника, сбил с ног вторым ударом, заволок под дно, бросил рядом с высоким колесом с огромными протекторами.
– Лежать!!! – гаркнул этот кто-то.
Ляля уткнулась носом в пыль. Сквозь щель между днищем и сухой красной землёй, вперемешку с песком, виднелось нереально бесконечное небо, только встретившее новый день. Поднялся невообразимый шум. Со всех сторон раздавались обрывистые, короткие крики, трещали автоматные очереди, заставляя трястись от ужаса. Доносились выстрелы из чего-то крупнее, громыхая раскатами на всю округу.
Она словно отрешилась от мира, оглохла, звуки проходили сквозь неё, не задевая сознания. Мат, крики, автоматные очереди, грохот боя – не воспринимался ею, не слышался.
Таращилась на клочок бескрайнего неба, край смуро-белого облака, песок в отблесках оранжево-алого рассвета. Всё это в клубах жёлто-розовой пустынной пыли.
В один момент происходящее обрушилось на неё со всей мощью, швырнуло в реальность грохотом, болью от того, что кто-то вытащил её из укрытия. Одним движением, как куклу гуттаперчевую, швырнул в салон автомобиля, от чего Ляля растянулась, ударившись всем телом.
На сиденьях лежало несколько знакомых автоматов, рядом валялась рация, тоже наша, состоявшая на вооружении в отечественных войсках, за спиной слышался отборнейший мат, значит, если её и похитили, то свои. А скорей всего