мне надо обезвредить!
“Кассандра, девочка моя! Ты не представляешь, как я рад, что нашел тебя. Это потребовало невероятных усилий, но все они оплатились сполна. Я понимаю, почему ты исчезла, и не виню тебя, но я верю, что ты не готова полностью вычеркнуть все то хорошее, что у нас было. Ты – мой единственный родной человек на всем белом свете, и я верю, что это имеет значение. Позволь увидеться с тобой и поговорить. Я буду ждать тебя в следующую пятницу, в кафе “У Шарля” на Биржевой площади в семь вечера. Надеюсь, ты придешь. С любовью, твой дядюшка”.
…лучше бы это была бомба.
Как? Как он меня нашел? Академия – закрытое учебное заведение, списки студентов в открытом доступе найти невозможно. Нет, конечно же, в мире нет ничего невозможного, но… как? Когда? И… зачем?
Я прикусила губу, сжимая бумагу в кулаке.
Странно, дядюшка Квентин никогда меня в общем-то особенно не обижал, но почему живот скрутило только от одной мысли, что он знает, где я нахожусь? И тошнота подкатила к горлу.
Я настолько впала в прострацию от записки, что даже не сразу поняла, что в дверь снова стучат. И привел в себя меня только оклик:
– Морель, ты тут?
Швырнув записку в урну и брезгливо отряхнув руки, я распахнула дверь.
– Ты уснула, что ли? – осведомился Вивьен, нависая надо мной всем головокружительным тренированным телом. – Нет, вы посмотрите, я там из кожи вон лезу, мозги наизнанку выворачивая, а она спит!
– Я уже из кожи вон вылезла, пытаясь запихнуть в твои мозги что-то, что можно вывернуть потом, могу и отдохнуть, – высокомерно бросила я, с трудом давя себе желание приподняться на цыпочки, чтобы уравнять позицию, но вместо этого просто отступила в сторону, пропуская его внутрь комнаты.
Голова слегка кружилась, но уже не только от гросс Теккера, но и от того, как резко отпустило меня напряжение.
Получилось.
Он бы не стал шутить и ухмыляться, если бы не получилось.
Ведь не стал бы?
Я не успела еще даже провернуть ключ, как мне на бедра уже легли тяжелые ладони, сдавливая, вжимая меня в мужчину, а губы и горячее дыхание, мазнув по шее, коснулись уха, и от того, как гросс Теккер куснул мочку, меня прошибло маленькой молний от макушки до пяток.
– Я сдал. Все обвинения с нас, мадемуазель Морель, сняты. Могу я теперь уже, наконец, расплатиться?..
Руки скользнули по бедрам вверх, прямо под свитер, стиснули голую талию, и я прогнулась в спине, еще теснее прижимаясь к намечающейся под слоями одежды, моей и его, твердости. И мой тихий полувыдох-полустон слился с мужским шумным вдохом в ответ на это движение.
Ладони скользнули еще выше, по ребрам, ничего не стесняясь, прямиком под чашечки лифчика. Стиснули грудь, зажимая соски между костяшками пальцев. Острый поцелуй-укус в шею, и я уже застонала в голос, зажмурившись, уперевшись ладонями в дверь и уткнувшись в нее лбом.
А гросс Теккер продолжал выцеловывать все доступные ему участки кожи, а его руки продолжали вытворять с грудью что-то сумасшедше приятное. Как будто он просто не мог заставить себя оторваться,