Поможешь мне с домом.
Алкеста подходит к повозке, с ней, пыльной, шёпотом тихо ведёт доверительную беседу:
– Надоел ты мне, безголовый старик! Опостылел до самого худшего, до отвращения. Не могу слышать твои наставления. Где твоя мудрость, Стасипп? Снова и снова твердишь ты про обогащение. Деньги-деньги! Только одно у тебя на уме. Серебро заменило душу тебе, мой родитель. Ради звонких монет готов ты на всё. Страсти твои мерзки, жаждой наживы одной ты движим. Ей и живёшь. Забери эту страсть, что останется у тебя? Боги, которых ты поминаешь? Радение, забота о близком? Ничего у тебя не останется! Бродяги сирийские? Заживо закопаю? Дом и поместье? Об имуществе утерянном ты только страдаешь? Сердце у тебя пустое-жестокое, отец. Ах, как же ты противен, Стасипп! Есть иное богатство, родитель, тебе незнакомое! Глупый-глупый старик, я богата и без твоего серебра, познала я истинное чистое чувство. Вот оно, богатство настоящее. Дороже мне чувство любви любого злата и серебра. Сердце моё переживаньями переполнено, и ожиданьем живу я. Хоть ты и выкрал меня, но богатство моё тебе не отнять. Жажда наживы – разве сравнится она со страстью любовной? Нет, не сравнится. Кошель твой пуст, хоть и полон, нет в нём отрады! Не сломил ты меня путами. Горести я преодолею достойно. Воля крепка. Придумаю план похитроумней, чем твой. Сбегу от тебя, родитель, обещаю, сбегу. Сбегу ещё раньше твоего победного возвращения в Бактры. Люблю я безумно Аргея. Любовь – смысл жизни моей. Меня замуж насильно не выдашь! До сватовства не дойдёт. Не дочь я тебе, Стасипп. Не дочь. Нет ничего меж нами общего, кроме ненависти кровной. Несчастная невольница я в твоём заточении, безголовый старик.
Эхем запрягает лошадей. Алкеста понуро-уныло занимает привычное место внутри повозки. Плотно задёргивает полог печальная дева. Не радует солнечный зимний день Алкесту. Опытный возничий уверенно правит, дорога Эхему теперь хорошо известна. У ворот городского дома Алкесту встречает незнакомый муж с военной выправкой.
– Хайре, столичная красавица! Имя моё – Амфитрион. Бывший я гегемон Великих Стен, не пугайся, здесь я по воле отца твоего. – Отставной гегемон помогает покинуть повозку Алкесте. В правой руке Амфитриона массивная дубина. – Насилу дождался я вас! Солнце меня припекало, пить мне хотелось, а ворота покинуть нельзя. Твой родитель обещал мне оплату за услуги.
Алкеста оборачивается на возничего. Эхем молча жестом правой руки подтверждает правдивость слов говорящего.
– Сколько тебе должен родитель? – вопрошает мрачная дева и снимает тугой кошель с тонкого пояса.
– Ой, да сущая пустяковина, и оплатой-то её не назовёшь. Пара оболов. Приму и бронзой. – Амфитрион прищуривает глаза, оценивает немалый размер содержимого кошеля у девы.
Алкеста, заметив его взгляд, быстро отсчитывает не два, а три обола серебром, вкладывает монеты во влажную ладонь Амфитриона.
– Вы можете идти по своим