с носилок свой кинжал, даёт его рядом стоящему рабу, подростку лет шестнадцати. Тот принимает кинжал, непонимающе смотрит то на управляющего, то на Алкесту.
– Убей её, – тихо произносит Алкеста.
Подросток хлопает веками, кинжал в его руке дрожит. Лай делает попытку взять оружие в свои руки, но Алкеста пресекает попытку.
– Назови имя своё, – обращается дева к подростку.
– Навплий. – Испуганный подросток дрожит уже всем телом.
– На кого сейчас обращён кинжал мой, Навплий? – Тон в словах Алкесты спокойный.
– На Киллу41. – Кинжал вот-вот выпадет из руки Навплия.
– Её зовут Килла? Какое странное совпадение! Ну что ж, Килла так Килла. Погадаем и бросим жребий. Представь себе, Навплий, что перед тобой сейчас стоит вовсе не Килла, а, скажем, воплощение твоей собственной трусости, той самой унизительной трусости, что держит тебя в рабстве. Представил?
– Представил. – Навплий водит глазами от Киллы до Алкесты и обратно.
– Расправь плечи, Навплий. Подними подбородок, – приказывает громко Алкеста.
Раб выполняет приказ. Кинжал больше не пытается выпасть из руки.
– Навплий, твоё рабство началось с того момента, когда ты признал его. И покуда ты будешь признавать рабство, рабство твоё будет продолжаться. Можно оставаться свободным, будучи рабом. Так говорят философы Стои расписной. Но можно стать рабом, будучи в рабстве, поясняют они. Свободный в рабстве или раб в рабстве? Каков будет твой выбор? Перед тобой, Навплий, не Килла, а твоё душевное рабство. Начни освобождение от рабства прямо сейчас. Убей в себе трусость. Пусть душа твоя станет свободной! Подойди, Навплий, к Менесфею, взгляни в глаза его закрытые.
Раздаются шлепки босых ног по камням мощения.
– Менесфей хоть и эллин свободнорождённый и прожил жизнь формально свободным, тоже был рабом при жизни. Он сам мне так признавался при нашей встрече. Кто обратил свободного эллина Менесфея в рабство? Этот полис его поработил. Богатство стало золотой клеткой для Менесфея. Да-да! Менесфей был рабом собственного богатства. Вам это не приходило в голову? Не смог Менесфей порвать с богатством и уйти от него. Терпел Менесфей нескончаемо обиды от других богачей и магистратов, страдал Менесфей, дрался, унижался, задабривал обидчиков, мстил им при удобном случае как мог, в страданиях бесконечных душевных продолжал Менесфей жить в полисе и никуда не уходил из Александрии, потому как охранял Менесфей от врагов – нет, не личную свободу, а богатство своё, то есть клетку рабскую свою золотую. Страдал Менесфей, терзался, приумножал богатство и не хотел доставлять бегством радость врагам. Споры-обиды-тяжбы-ругань-проклятья. Как вам песня такая? А? Невесёлая жизнь была у хозяина вашего Менесфея.
– Он и вправду такое признание высказал тебе? – шёпотом изумлённо обращается к Алкесте управляющий Лай.
– Именно так и сказал Менесфей мне. Слово в слово. Теперь посмотри на меня,