вдаваться в негативные мысли и лишние страхи. По моему разумению, нечто страшное уже произошло, и тогда, когда до меня это не доходило: я попала сюда. В город, где существует дверь, ведущая с одного этажа на второй. В город, который застыл во временах моих прадедов и прабабушек. В город, где чтобы добыть себе еду, нужно носить какашки и где в школах учат грабить квартиры кассира.
Я пробыла тут от силы полчаса – так мне казалось, ну, пусть час – а уже попала под гнет и влияние духа этого безумия. Туман и сырость снова нас окутали, и мне на этот раз показалось, что туман имеет запах. Вкус. Терпкий, проникающий и продирающий странный вкус, как будто это табак или нечто похлеще. Какой-нибудь опий. А ещё показалось, что туман имеет слегка зеленоватый оттенок. Он не совсем естественный. Часть улиц терялась в нём. Те места, где мы проходили, мы видели перед собой уверенно на пять-десять метров вперёд, а дальше уже не видели.
Город напомнил нелепую компьютерную игру, в которой персонаж открывает новые закоулки, а там сидят монстры, и эти закоулки проступают перед взором игрока как запрограммированные 3D-конструкции из пикселей. Но тут проблемка малость в том, что мы с Беатрикс никак не тянули на персонажей компьютерной игры. У Беатрикс на лице виднелся синяк, нанесённый тяжёлой рукой мерзких училок, а у меня по-настоящему ныли ноги от долгого изнурительного перехода и беготни от патруля Пиовра.
Кто этот Пиовр, карамба? И что это у него за имя такое – Пиовр? Теперь мы шли по его владениям. Где в любой момент он мог выскочить на нас с кодлой своих подельников. Может, он тут местный бандит, криминальный авторитет, а не какой-то там констебль? Если так, то разговор с ним короток: у меня пока ещё достаточно усыпляющих патрон.
До Неряхи идти оказалось долго, но дошли мы без приключений. Беатрикс вела меня по узким загогулинам и подворотням, стараясь не показываться на широких улицах. Возможно, из-за этого наш путь немилосердно удлинился. Люди нам попадались редко. В основном мы видели их издали, и это были пьяные забулдыги. На нас они не обращали внимания. Просто сидели у стен, стояли на углах, пошатываясь, с бутылкой.
Бутылки. Если у них есть выпивка, значит, её откуда-то кто-то им привозит. Вот это же и есть "выход из города"! То, что из города выйти нельзя – полный абсурд! Беатрикс, очевидно, намерено запугали, ввели в заблуждение: она ведь такая наивная.
– Вот, Неряха тут живёт, – Беатрикс остановилась перед неказистой дверью в одной из подворотен.
Дверь вся грязная, замызганная, перед ней валялись огрызки, объедки и обглоданные кости. Я подумала, что их глодали, вероятно, не кошки-собаки, а люди. Те самые, которые стояли на соседних улицах, пошатываясь, с бутылками. Девушка хотела уже открыть дверь, как я остановила её:
– Подожди. Пара вопросов есть. У Неряхи, кроме него самого, есть кто? Он там один, или у него целая армия истязателей, охраны?
– Один. К нему иногда приходят за едой ещё дети… – вспомнила Беатрикс.
– Что за дети?
– Беспризорные дети. Он им даёт еду, а они ему приносят