за деньги и неутомимо до сих пор издают снаружи современные деятели искусств, заслуженные и народные артисты. Какими конкретно снадобьями они содержат свои уникальные голосины в столь потрясающей форме никому до сих пор доподлинно неизвестно, хотя многие и подозревают. Катарсис бывает такой, что свиньи уже не просто морщатся, а сразу в обморок шлёпаются! Пятачки отваливаются. Так что бог пока бережёт царство Аида от таких постояльцев.
Зато от сурков трансгендеров получается так вообще не пойми что, но всё-таки явно не долговременное, тем более не брутальное. Ослиная моча вперемешку с позавчерашним кефиром. Ф-фу! Даже неинтересно. Впрочем, с бензином смешивать можно. Но тоже осторожно. Заправленная им машина может оказаться такой проти-ивной. Но тут неизбежно вступают в силу законы воинствующей политкорректности, терзающей современный мир словно Тузик грелку. Поэтому сие палево на рынке соответствующих услуг всё ещё считается кому как, поскольку на вкус и цвет товарища нет, если уж свобода, так до упора, но лучше не надо. Целее останешься.
Крайне занимательно, подчёркивает моя лекторша под необыкновенно творческим псевдонимом леди Ксю, что у конченых девственников, отстойных маменькиных сынков продукт № 1 на вкус как у солёного молочка, будто они только что описались, а вот у дедушек на склоне лет, разумеется, кислый. Особенно кто у бабушки один. Иной раз плакали бы дедушкины колотушки насовсем, если бы не бабушкины мохнатушки, спасают. Но даже и с ними от иного дедушки уже практически никакого толку, ничем не отдаёт, ничего не лечит и даже не калечит. Сплошное молозиво. Отчего иногда даже обидно бывает. У совсем древних экспонатов продукт совсем закисший, в нос шибающий давно изжитым человеческим удовольствием, словно уксусом вместо вина из тысячелетней амфоры, из которой ещё Хеопса обмазывали перед закладкой в главную пирамиду Гизы. Бывает, с девочки сто потов сойдёт, всё на свете проклянёт, а с Германа и капельки всё нет. Её лишь пункцией в шприц и можно вытянуть на паллиативный анализ. Столь конченой квинтэссенцией можно только цветы на могилках поливать, правда, тоже обязательно разбавляя, чтобы хоть что-то потом выжило. Паллиативным палевом палево поливать. А что – звучит вполне прикольно! Впрочем, жизнь и не так прикалывается. Ей, как постоянно выясняется, всё изначально по фигу. Ей всё – палево, что апатиты, что навоз.
Бомжи, конечно, пребывают в самом-пресамом низу или наоборот – на предельно зашкаленной верхотуре эволюционной спирали вкусовой и ароматической органолептики всех времён и народов. От них исходит только вкус и запах перепревшей соломы. Отовсюду, изо всех пока ещё остающихся отверстий и отростков. Однако когда те инфернальные бичары внезапно уходят совсем под снос, то есть, становятся абсолютно неуправляемыми, вконец осатаневшими от своих бесконечных озверинов, то адским, вскипающим молочком из-под бешеных козлят вполне можно заправлять ёмкости с наиболее убойным химическим, а также бактериологическим оружием.