сообщили, – сказал Семен уверенно, на что его напарник быстро закивал головой.
Следователь выяснила у лысого гражданина, кем ему приходится Гордеева Екатерина Ивановна, шестьдесят девятого года рождения, и, получив ответ, что та приходится ему сожительницей, оповестила, что ее зверски убили вчера днем в квартире, где та была прописана.
Губы лысого гражданина разъехались в злорадной улыбке, и он тоном человека, наконец получившего долгожданное отмщение, произнес:
– М-м-м. Говорил я этой суке, чтобы она квартиру свою убогую продала. Нет же, держала зачем-то, шваль мелкая. А мы с ее копеечной зарплаты перебивались с хлеба на воду.
– Вы, наверное, хотели сказать «на водку»? – Брови следователя поднялись высоко над оправой ее очков.
Человек напротив опять ухмыльнулся:
– А я, может быть, и пью из-за нее. Это она меня заразила, змея членистоногая. Я, может, пил, чтобы успокоиться и в рожу ей каждый день не давать, а то бы все зубы выбил или убил бы вообще. – Он замолчал на секунду, а потом выдавил из себя противный, протяжный и прерывистый смех.
Дрозд посмотрела на своих удальцов и, едва заметно наклонив голову набок, кивнула, то ли забирая свои слова о неправедности их поступка обратно, то ли давая понять, что обвинения с них сняты.
Затем в сожителе убитой заговорило остаточное опьянение, и с упоением прокурора на обвинительной речи он рассказал историю о том, как Гордеева Екатерина Ивановна, шестьдесят девятого года рождения, а ныне жертва убийства, заразила его ВИЧ-инфекцией. А случилось это лет десять назад, он точнее вспомнить не мог, может, годом раньше или позже, но подобрала она его на скамейке пьяненького и со злым умыслом приволокла к себе домой. Отмыла его, отчистила, накормила слегка протрезвевшего и в постель с собой уложила. Дрозд, словно продолжая размышлять в манере человека, сидевшего перед ней на стуле, подумала, что сделала она это точно не по злобе душевной, а в поисках счастья человеческого, но спорить с собеседником не стала. Дальше Виталина услышала, что, в принципе, у лысого человека до этого была прекрасная работа на складе, он был там на хорошем счету и его даже могли поставить начальником смены, но в его жизнь вошла женщина, которую он полюбил за доброту и заботу, а потому карьера его в своем росте остановилась, так как Катька, со слов лысого человека, не ограничивала его в приеме спиртного.
– Так, может, это вы ее инфицировали? – вдруг спросил Александр откуда-то из глубины кабинета.
Человек кряхтя повернулся к нему на кресле.
– Я тоже так сначала думал, – вздохнул он прерывисто, как обидевшийся ребенок перед тем, как сорваться в громкий истошный плач, – но, когда очередной раз в больнице лежал, где от алкашки прокапывался, мне сказали, что такие вот неприятные обстоятельства, дорогой Аристарх Николаевич, и у вас этот, как его, ВИЧ. Я сначала не понял, а потом до меня дошло. Я тогда испугался. Может, это я где подхватил, были там случаи, когда к друзьям уходил ненадолго, мамзели всякие встречались.
Дрозд только сейчас поняла, что не