звонка в залах сто два человека. Номер 3–45-86 отсутствует. И его одинокая роба не тронута.
Еще в течение часа выполняю организационные обязанности и слушаю недовольных. Точнее эмоционально настроенных на работу. И, надеюсь, на ее результат.
Я люблю трудоголиков. Всегда даю им добро на увеличение рабочего плана. И обещаю выбить у руководства джин и гусениц к концу каждой недели.
И пока активисты расползаются по цехам, наполняя помещения заводским гулом станков, я спешу к баракам. Наверное, 3–45-86 у себя. Неуклюже перепрыгиваю огромную лужу у ветхого здания, наполняя до краев калоши пахучей жижей.
Ладно уж. Все равно доберусь я до цели. Стучу. Тишина. Еще стучу. Безрезультатно.
Где-то за дверью жужжат мухи. Почему я уверена, что это обязательно мухи? Потому что в наших краях их чересчур много. Как и производственных трупов.
Стучу!!! Нет, уже барабаню в шаткую дверь.
Никаких звуков вокруг.
Ну ничего!.. Если это не допитый после праздника джин так постарался, то я приму меры!!! Будь уверен, номер из пяти цифр!..
И через пять минут со мной у двери уже двое рабочих, самых крепких и сильных, на мой взгляд.
Опа! И дверь снята с петель. Захожу.
Жужжание только усиливается.
Так, где бутылки из-под джина??? Где свинский бардак?..
Но джина нет.
Серая штора плотно задернута. На стуле аккуратно сложены вещи.
В кровати лежит 3–45-86 и, видимо, не дышит с ночи, что понятно по температуре его холодных конечностей.
Я поспешно прошу рабочих вынести труп, предварительно обернув его серым одеялом.
Еще день, и его пепел развеется над озером.
А пока я сижу за серым столом усопшего, смотрю в задернутую штору и вспоминаю, что же я знала об этом теле, когда оно еще дышало.
Ни-че-го.
Одна ти-ши-на и пус-то-та.
Почему я никогда не задумывалась об этих людях?.. Откуда они прибыли в наши края? Что им нравилось, и кем он были до войны? Тяжело ли им? И жалеют ли о чем-то?..
Я сижу и перебираю вопросы. Потом перебираю ответы. И понимаю, что по-настоящему жалею лишь о том, что живу в мире, к которому стараюсь не прикасаться уже многие годы. И, видимо, настал черед широко раскрыть глаза, заключив его в свои объятия. Этот чертовски паршивый и гнилой мир, частичкой которого являюсь и я…
День тринадцатый. Раскачиваясь
Маятником между мыслями о сне и работе. Так как ночью от ветров не переставали скрипеть качели, а на крыше нашего барака поселился филин, тревожно ухая. Вспоминая о потерях, я не сомкнула глаз. Не спало мое тело. Не спал и мой разум. Исковеркалось мое настоящее, завернутое в серую простыню.
А сегодня подали новые списки прибывших. Их пятеро. Стоят сейчас у входа в цех и переминаются с ноги на ногу. Ссутулились. И ждут меня.
Когда рабочий гул наполняет все клеточки нашего коллективного существа, я подхожу к ним.
Один долговязый и без передних зубов.
Второй лысый с татуировками