нельзя, нельзя ломать ее волю, принуждать, сминать сопротивление. Это ужасно, это неправильно! Это совершенно не то, что хотел сделать Феликс еще недавно. Не то, чего требовало его нутро. Даже зверь этому противился. Рычал, скалился и отступал.
А потом… потом они поговорили.
Алена злилась и обижалась, сетовала на оплошность вербера. А тот просто не мог оправдываться. Не лгал и себя не выгораживал.
Он столько хотел ей тогда сказать…
Что готов понести любое самое суровое наказание. Хоть в застенках ОПО, да хоть где. Что готов грудью и всем телом защищать ее от любых бед и невзгод. Что никогда больше ее не подведет. Лучше самому себе в горло вцепится. Что нет у него сейчас никого ближе и дороже ее. И ради нее он на все готов…
Драться с нэнги и даже отпустить его. Хотя все звериные инстинкты вставали на дыбы, требовали уничтожить другого самца, что претендовал на пару вербера. Только ради Алены, по ее просьбе, по ее требованию Феликс мог отпустить его.
Он так много хотел ей сказать.
Но почему-то не смог.
Фразы не формулировались, слова крутились на языке и прилипали к нему намертво.
Феликс только отвечал на вопросы нэнги и чувствовал, что катится к пропасти. Словно огромный, тяжелый внедорожник. Мощный, опасный железный зверь, что может покорить сотни километров, выехать из любой грязи… внезапно долетает до пропасти и ухает в нее с жалким гудком. Отчаянным воплем железного зверя.
Он сказал, что любит ее. Что она его истинная пара. Больше ему сказать было нечего.
Алена и понимала и не понимала. И вроде бы отчасти проникалась и одновременно тут же отгораживалась.
А под конец все-таки его выгнала.
«Уходи!» – прозвенело над ухом, словно пулей вонзилось в сердце. И оно, глупое зашлось, начало истекать кровью.
Феликс ушел.
Потому, что не мог больше от нее этого слышать. Потому, что больше ничего не хотел. Потому что все его силы, все инстинкты и все порывы были нацелены на одно. Вернуться, забрать ее себе, присвоить и не отпускать, чтобы ни делала и чего бы ни требовала.
Феликс ехал по дороге так, как, наверное, ездят пьяные. То вилял, то выкатывал на обочину, то газовал не к месту, а то притормаживал. Хорошо, что его не остановили. В таком состоянии Феликс мог натворить дел. И даже убить ДПСника за один лишь неправильный вопрос… Да вообще за любой вопрос и любое замечание…
Загрызть, а затем сдаться ОПО, не думая, чем все закончится…
Алена
Клим сидел на кухне, болтал ногами и пил цикорий.
Я думала он будет в шоке, начнет задавать кучу вопросов. Но мой маленький почемучка выглядел вполне довольным и даже веселым.
Заметив меня, Клим придвинул мне вторую чашку с цикорием. Мой заботливый мальчик. У меня улыбка напросилась на губы.
– Уже немного остыл, как ты любишь, – довольно сообщил сын. Я чмокнула его в макушку и села за стол.
Сжала ладонями чашку с ароматным напитком. Сынишка даже молока налить не забыл.
– Как