в темноте сейчас, егоза.
– Вот и Рекс! – не обращая внимания на слова матери, дочка ткнула своим тонким указательным пальцем в круглое пятно оттаявшего инея.
Таня перевела взгляд на сына – тот с недоумением молча смотрел на свою маму, ожидая, когда она проснется до конца.
– Что это во дворе свет горит? – снова спросила она.
– Мама, – испугано прошептал почти в ухо Мишка, – ты что такое говоришь? Там папа вернулся, ты меня слышишь? Это свет от фары снегохода. Папа просил помочь перетаскать тюки со шкурками… Я сейчас быстро оденусь и пойду к нему.
Наконец Таня стала соображать, что происходит, но от осознания того, что Никита вернулся раньше срока из-за плохого состояния своего здоровья, ей стало так горько, что вдруг она зарыдала во весь голос. Она понимала, что так ни в коем случае нельзя делать при детях, но ничего не могла поделать с собой. Видимо, ее плач услышала одна из собак во дворе – послышался унылый вой, – и тут же строгий и твердый голос Никиты, осадившей лайку. Вой прекратился. От окрика мужа и Таня вдруг пришла в себя. Вытирая свои слезы, он побежала за перегородку в дальний угол, в темноте споткнувшись о ножку стола и больно ударившись мизинчиком ноги об ее угол. Резкая боль окончательно привела ее в чувство. Она включила над кухонным столом свет и стала одеваться.
В это время послышались тяжелые мужские шаги в сенях. Потом открылась дверь и захлопнулась. Таня с замиранием сердца, словно это был не ее муж, с которым прожила долгие двадцать лет, услышала голос Никиты:
– Доброй ночи, засони! Разбудил я вас? Ну, ничего, зима долгая – выспитесь еще. А где мама, Миша? А ты, Ритка, что тут на подоконнике стоишь, а? Вот и Настя сползает с полатей…
Таня почувствовала, как ноги подкашиваются, и в следующее мгновение она, держась за перегородку, сползла на табуретку возле подтопка.
– А вот и моя Таня спряталась от своего мужа, и не хочет его встречать? – заглянув за ситцевую занавеску, весело произнес Никита. – Сейчас лед оттает с бороды, и я тебя расцелую.
За перегородкой раздался озорной смех младшей дочери.
Никита поставил стул рядом с табуреткой жены и уселся возле нее.
– Мишка, Настя, оденьтесь и перетаскайте все с нарт в чулан. Ну, и отсортируйте там, чтобы не все в одну кучу, – наклонившись в сторону зала, также спокойно и жизнерадостно озадачил он своих старших детей. – А ты, Ритка, иди к нам, только смотри, не шлепнись с подоконника.
Никита приобнял Таню и дотронулся холодной ладонью до ее щеки.
– Ты что, Танюша, на себя не похожа, а? Вернулся я, видишь, живой и здоровый.
– Здоровый? Ты смеешься надо мной, Никита? – еле слышно, чтобы не услышали дети, с сомнением спросила она. – Видишь, я уже из-за тебя так испереживалась, что, думала, умру, когда Мишка стал меня будить.
– Все, Танюша, – также громко сказал Никита, – я действительно выздоровел. Помнишь, я тебе показывал волшебные таблетки-капсулы, – немного подумав, он решил