направление избрать. Вариантов было ровно два: продолжать движение на юг, в направлении Крыма (а чем он лучше Казани и Астрахани?), или развернуться на запад, в Ливонию, и логика была в любом из решений.
Крым, безусловно, досаждал. Крым тревожил набегами богатые южные вотчины, и это злило боярство, считавшее, что хана пора прижать к ногтю, благо после Казани, Астрахани и Ногаев дело казалось не слишком сложным. Более того, покончить с Крымом означало присоединить к России богатейшие земли Дикого поля – то есть опять-таки округлить вотчины бояр, а кроме того, и государственные земли, сняв необходимость частичных конфискаций земли у вотчинников (о чем Иван поднимал вопрос еще раньше, на Стоглавом соборе). Короче говоря, очень богатая идея и очень вкусный приз. Однако и куда более мощный, нежели Казань с Астраханью, богатый, многолюдный, хорошо организованный, и тем более опасный, что за его спиной маячила Порта – на тот момент самая сильная и очень агрессивная держава мира.
С другой стороны, досаждала и Ливония. Орден, имея в активе договор с Польшей, вел себя предельно нагло, задолжал дань аж за полвека (в 1502-м по договору обязался платить, но не выплатил ни копейки), а главное, мешал реализовывать государственные проекты. История некоего Ганса Шлитте красноречивее некуда.
Судите сами.
В 1547-м, едва-едва венчавшись на царство, Иван поручил этому немцу, судя по всему человеку порядочному, завербовать в Европе и привезти в Москву разного рода ученых людей (мастеров всех квалификаций, врачей, печатников, бумажников, зодчих и всех-всех-всех). С заданием герр Шлитте справился отменно и вскоре уже двумя группами направил в Россию около 300 умельцев (в том числе 4 теологов, 4 медиков, 2 юристов, 4 аптекарей, 5 толмачей). И тут началось непредвиденное. Первая партия специалистов, отправившись через Пруссию и Ливонию, была без предъявления каких-либо обвинений и не глядя на исправные подорожные задержана в ливонском Вендене. Мастеров бросили в застенок, где они, ни за что ни про что отсидев 5 лет, были вслед за тем принуждены подписать контракт о службе Ордену. Со второй группой, руководимой самим Шлитте, вышло еще круче. Магистрат Любека, где они предполагали сесть на корабль, чтобы плыть в Ревель, по просьбе все того же Ордена аннулировал все подорожные. Лично Шлитте задержали и надолго посадили в тюрьму, не предъявив никаких обвинений (просто как «персону, опасную Ганзе»), а некоего кузнеца Ганца, решившегося пробираться в Москву на свой страх и риск, поймали и – опять-таки без суда, в административном порядке, – обезглавили в Ливонии.
В общем, Орден зарывался.
Мешал Москве развиваться.
Обижал тех, кого она брала под защиту.
А главное, перекрывал кислород торговле, лишив права на свободный импорт (только через ливонские Ригу, Ревель и Нарву) и экспорт (исключительно ливонским посредникам по их цене). Долго такое продолжаться не могло. В культурной Европе столетние войны начинались по много меньшим поводам. И очень обидно, что нынешние либеральные