ногами, полез наверх, стрелок кинулся к нему. То есть подставился под удар. Острый глаз Елень приметил не только щель между пластинами чудища, но и щель в доспехах на плече северянина, и стрела, пропев свою привычную песню «крови!», тут же впилась в тело. Когда Радомир очутился наверху, парень корчился от боли, пытаясь вытащить застрявший в кости наконечник. Радомир полоснул мечом, но клинок лишь зазвенел рассерженно, отскочив от брони. Тогда Радомир ударил северянина в незащищенное бедро, рассекая плоть до кости. Ударил два или три раза, пока Елень карабкалась по веревке наверх. Вдвоем брат с сестрой спихнули тела убитых стрелков вниз, уселись на скользкое от крови седло и взялись за луки. Каждая стрела Елень находила жертву, Рад все больше мазал, но троих (не меньше) он сумел подстрелить.
– Хадх наш! – кричала Елень дерущимся во дворе.
– Хадх наш! – вторил ей Рад.
Он ухватился за ременный повод и стал разворачивать неповоротливую тушу – назад, к воротам, чтобы перекрыть поток нападавших.
У северян почти не имелось стрелков – они надеялись на длинные и отлично выкованные мечи, но ни одна сталь на свете не могла пробить броню хадха, и теперь перешедший под чужое начало зверь давил с тупым равнодушием своих прежних хозяев. Стрелы у брата с сестрой вскоре закончились, но Лугор догадался привязать к веревке, что по-прежнему болталась на боку зверя, два полных колчана, и Рад втянул их наверх. В него тут же принялись стрелять – и не только чужаки, но и свои, не успевшие в пылу драки разобрать, что к чему. Две стрелы достигли цели, одна больно ударила в грудь, не пробив доспеха, вторая оцарапала обтянутую перчаткой кисть руки.
Хадх тем временем уже дошагал до ворот. Здесь монстр порезвился на славу. Радомир дергал повод то вправо, то влево, не давая новым бойцам проникнуть во двор, а Елень, оборотясь назад, стреляла, методично выбивая одного за другим бойцов северян. Лугор, все еще без доспехов, но вооружившийся двумя трофейными мечами, косил мародеров направо и налево. Марк, хоть и старший, но куда более слабый и мелкий (разумеется, в сравнении с Лугором), дрался рядом с отцом, прикрывая того щитом из брони хадха. Старшая сестра Анна посылала стрелу за стрелой из окна. Надо полагать, что стрелы подносила ей мать, а может и сынок, шустрый и ловкий карапуз шести лет.
Удача уже клонилась на сторону князя, самое время было мародерам отступать и спасаться бегством, потому что во дворе их уничтожали хладнокровно и методично, да и со стен били стрелами охранники и фермеры-долинники, что привезли яблоки в усадьбу, но попали не к столу с яблочными пирогами и сидром, а на кровавое пиршество.
«А ведь пироги в печь наверняка поставили, сгорят», – подумал несвоевременно Рад, и жаль ему стало до слез, что не будет ни ужина, ни пирогов, ни веселых шуток отца за столом, ни песен барда под простенькую мелодию лютни.
Как раз в этот миг, когда Рад отвлекся