амулет – его знак привешивали к колыбели, на полу у кроватки выкликатель отыскал обрывок цепочки.
– Уходим! – прошептал Эдгар и попятился, потому что почудилось ему, что в ясный день солнце начало внезапно меркнуть.
Уже повернувшись и шагнув к двери, приметил он на стене нацарапанное наискось и в спешке имя. «Марта». В спальне князя на только что оштукатуренной и украшенной чудесными фресками стене никто просто так не будет царапать надписи. У самого пола чей-то кинжал глубоко вспорол краску и штукатурку, дошел до кирпичной кладки, из острых порезов сложив женское имя. Эдгар ощутил на миг всю ненависть, которую вложил неизвестный в эти пять букв. Значит, между жизнью и смертью было несколько мгновений, которых хватило, чтобы вывести надпись на стене.
Внезапно на башне ударил колокол. Будто не медь загудела, а ветер завыл в горах.
– Колокол мертвых! – ахнул Валек. Ошибся, конечно. Будь это колокол мертвых, не ушли бы оттуда они живыми.
Из замка они бежали быстрее ветра, охрана с лошадьми неслась впереди, Эдгар и Валек сзади в безуспешной попытке догнать конных. Не догнали. Провожатые унеслись галопом, а выкликатель и травник, отдышавшись, сжевали по три листа каменного гостя, запили водой из фляги Эдгара – не отважились пить из ближайших колодцев или ручья, – и пешком отправились назад в Открытую долину.
Только в тот момент до Эдгара дошло, что, отправляясь в путь, он тоже слышал гудение колокола. Очень-очень далеко.
Именно в тот момент князь и вся его семья, весь двор расставались с жизнью.
На рассвете Эдгар, в очередной раз открыв глаза, понял, что силы к нему вернулись. Несколько минут выкликатель лежал, вслушиваясь. Нет, прав Толстый Карл, пожиратель снов, пригрезился мертвый колокол. Страх бьется, гудит в ушах – вот и постилось невероятное. Хватит валяться и думать о немыслимом – пора собираться в путь.
Эдгар вскочил и разбудил Валека, нехитрые пожитки в пять минут затолкали в котомки. На кухне служанка налила им по стакану молока и отрезала по лохматому куску свежего белого хлеба. Хозяйка привела Кайлу проститься с ее спасителями – с выкликателем да лекарем, который ей в рот воздухом дышал и на грудь давил, смерть прогоняя.
Одета девушка была в чистенькое платье из зеленой фланели с желтым узором, голова обернута белым шарфом так, чтобы след от веревки на шее не разглядеть.
– Благодарствую, люди добрые, – она поклонилась низко, шарф соскользнул. Перед глазами Эдгара вдруг очутилась тонкая девичья шея с красной полосой, прикрытая светлыми завитками шелковистых волос.
– Пусть дорога вам под ноги платком мягким стелется, – подсказала хозяйка.
– Пусть дорога стелется… – пролепетала девушка и выпрямилась, как кукла.
В голубых глазах ее стыл тусклый покой без искорки протеста или боли.
– Вашему