сказать, что к этому времени я прочла уже довольно много детской литературы, чтобы понимать и обсуждать содержание книг и художественных произведений. Конечно, не «Войну и Мир» Толстого или «Горе от ума» Грибоедова. Но, что такое стихи Пушкина и басни Крылова, я знала четко. У меня дома эти книги были, кое-что из них я даже знала наизусть.
Она читала эти басни вслух, показывая мне, как она будет представлять их вступительной комиссии.
Иногда она просила меня тоже прочесть те или иные отрывки вслух.
Конечно же, я старалась изо всех сил! Я старалась вложить как можно больше силы в голос, пафоса в интонацию, эмоций в движения! Ведь всех нас в Советской стране учили читать стихи обязательно громко, почти до крика громко. В жестикуляции вкладывать сумасшедшее количество энергии, сравнимое с порывом сильнейшего ветра. В мимику добавлять элементы трагичности и отчаяния. Иными словами, декламирование стихов и басен должно было быть ярким, отчетливым и громким, что соответствовало открытой, прямой и однозначной жизни в Советской стране.
Вдруг она остановила меня и предложила сама прочесть отрывок из басни.
Она стала читать, и – о чудо – в тихих спокойных интонациях голоса стали отчетливо и даже более активно слышны удивление, загадочность, подтверждающие и чудесным образом раскрывающие яснее смысл прочитанного.
Это было, как волшебство, открытое внезапно и однозначно: нет необходимости кричать и стонать, чтобы обратить на себя внимание, замкнуть мир вокруг себя.
Необходимо добавить несколько ноток удивления в тихий голос, и сразу слушатель как бы весь подбирается, концентрируется, чтобы ни в коем случае не пропустить того, о чем так вкрадчиво и мягко читает рассказчик.
Или максимально серьезно с нотками разочарованности и спокойствия передать смешную деталь, чтобы взрыв внезапного смеха охватил слушателя всего от макушки до пят, как только прочитанное дошло до сумасшедше быстрых нейронов мозга.
Или растянуть фразу на множество огромных пауз, чтобы печальной смысл прочитанного пронизывал насквозь, заставил содрогнуться, задуматься и ответить рефлексом самые дальние уголочки души.
Это был удивительный мир и искусство общения, который вдруг открылся для меня. Этот мир оказался настолько разнообразным и интересным, настолько ярким и огромным по своим возможностям, что я неоднократно впоследствии тренировалась читать вслух басни, передавая удивление автора, недальновидность героев или сарказм финала.
Было невероятно интересно разговаривать с собой в зеркале и, как мне тогда казалось, вызывать интерес своего наблюдателя. Корчить мимические рожицы, тренируя на всякий случай выражения удивления, печали, уверенности…
Как же мне потом пригодится этот неожиданный и странный опыт управления своими эмоциями и внешностью!
Как это будет ценно для меня: уметь, во что бы то ни стало, сохранять спокойствие или внимание, скрывать печаль и разочарование, подавлять внезапный страх и обиду. Сохранять лицо и держать спинку (хотя со спинкой