Ты будешь желать лишь того, чего пожелаю я.
Со знанием дела сир Квентан дернул рычаг в стене, и на треугольные окна упали плотные шторы, отрезав нас от равнодушного мира. Невозмутимо расстегнул на рубашке оставшиеся пуговицы, подхватил с дивана подушку, кинул на ковер…
Его отработанные движения и грамотно собранный чемоданчик вызвали внутри приступ тошноты. Он явно был тут не впервые. И вряд ли я единственная девушка, которую Клэй сюда привозил.
– Вы же ректор, – я попятилась с таким энтузиазмом, что довольно быстро уперлась лопатками в стену. – Вам же нельзя… вот так…
– Если очень хочется, все возможно, – расслабленно отмахнулся мужчина. – Этому учит нас история Танталы, да?
Арх, да должно же быть хоть какое-то уважение к почетной должности!
Что бы он ни задумал, рано или поздно об этом узнают. Мой дядя вернется из отпуска и распутает клубок, найдет следы, выяснит истину… Наверное.
До того обидно стало, что у наших разговоров не было свидетелей. Как опытный соблазнитель, Клэй открывался лишь тогда, когда мы оставались наедине. В его кабинете, на темном лестничном пролете, на улице у дядиного дома… Никто не станет искать меня ни завтра, ни послезавтра. А Эндрю с Эммой вернутся лишь через десять дней.
– Ты же чувствовала опасность, маленькая джинна, – вздохнул Клэй укоризненно и достал из чемоданчика другую бутылку. Налил себе в чистый бокал синей эхесской, с наслаждением отпил. – Зачем же села в мой экипаж?
– Мне… нужно было… сюда, – звуки все труднее собирались в слова, неохотно выползали из «замыленного» горла.
– Вот и славно. Ты здесь, – спокойная улыбка на холеной физиономии рождала внутри меня позывы к немедленному очищению желудку. – Наши желания совпали.
Он отошел к зашторенному окну и поманил меня пальцем к себе. У уголков глаз собрались горячие слезы, готовясь стечь на щеки: я даже головой помотать не могла!
– Что такое, Рита? Хочешь сказать «нет»? Ты попробуй, попробуй, – предложил Клэй невозмутимо, причмокивая синей эхесской. – Я сдержу обещание. Всего одно слово – и ты свободна.
Теперь понятно, отчего он так легко разбрасывался родовыми клятвами. Слово «нет», как и все его ругательные производные (в которых я посылала ректора в пешее приключение в пасть к керрактской каэре), застревали в горле. Исчезло в целом умение протестовать.
Во мне не осталось своих желаний. То есть они были, но где-то глубоко, под пленкой, под завесой… и становились все призрачнее с каждой минутой.
Страх, что еще секунда – и я перестану контролировать не только тело, но и помыслы, – взрывал грудь. Лицо пекло, по затылку расползалась липкая паника.
– Вы… м-похотливый раб… свои-м-х же-мланий… – выговорила, почти не шевеля языком.
– Нет, нет, Маргарита, я хочу сделать рабыней моих желаний тебя.
От неизвестной гурии я вся взмокла, на ресницы капал пот, лоб облепило влажными волосами.
– Подойди, вытяни руки, – попросил Клэй, и я двинулась