нужно, и кандидатура Володи не самая плохая.
К Инге она теперь забегала нечасто – совсем не было времени.
Та доучивалась в институте, по-прежнему попадала в истории, падала из романа в роман, и каждый из них был более трагичным, чем предыдущий. Ингины избранники были как на подбор – либо женатые, либо сильно пьющие, либо не увязанные с реальной жизнью никак: доморощенные гении, начинающие диссиденты и вполне состоявшиеся алкоголики.
Инга то пропадала в мастерской какого-то скульптора, отчаянно ищущего «новые формы», либо моталась в экспедицию в калмыцкие степи за начинающим режиссером-документалистом, перепечатывала самиздатовские рукописи для очередного нового вольнодумца.
Она стала совсем худой, очень коротко остригла свои прекрасные пепельные волосы, совсем под мальчика, и это было очень трогательно и беззащитно. Носила только черные узкие вещи – брюки и водолазки, а на тонком пальце – серебряное кольцо с огромным желтым топазом – подарок Датошки, Томулькиного кавалера. Очень много курила и пила только черный кофе с куском сыра – все.
При всей разности их жизней, и вообще при всей их разности, они оставались подругами.
– Ты меня успокаиваешь, – говорила Инга. – Смотрю в твои спокойные глаза и прихожу в себя, становлюсь тише. Правда, ненадолго! – смеялась она.
Однажды она спросила подругу:
– А ты Вовку своего сильно любишь?
Нина пожала плечами:
– Я с ним живу, он мой муж, Ингуша. А про все остальное… Просто не думаю.
Инга посмотрела на нее, как на душевнобольную.
– А как ты спишь с ним? – уточнила она.
Нина улыбнулась:
– А как жена с мужем! Обыкновенно!
Инга вздохнула и покачала головой:
– Мне жаль тебя, Нинка! Потому… Потому что бывает необыкновенно! Ты поняла?
Нина махнула рукой:
– Мне бы твои заботы.
Через три года семейной жизни Нина родила дочку Галку.
Их семейная жизнь была по-прежнему скучноватой, обыденной – работа, ужин, телевизор перед сном. Только с рождением дочки прибавилось хлопот. Да и радости тоже… Наверное…
«Так живут все», – думала Нина, когда подступала тоска.
Как-то обмолвилась маме:
– Скучно как-то, мам. Будто обязали меня.
Мама вздохнула:
– А сколько у нас в году праздников, Нин? Ну, посчитай!
Нина посмотрела на нее с удивлением:
– При чем тут праздники, мама?
Мать не ответила и стала загибать пальцы:
– Первомай – это раз! Восьмое марта – два. Новый год и октябрьские, да, дочь?
Нина кивнула.
– И в жизни так же, – улыбнулась мать, – праздников по пальцам. А все остальное – будни, Нинок! Такая вот жизнь. – И мать тяжело вздохнула.
Родным человеком муж для нее так и не стал – был кем-то вроде соседа. Однажды она подумала: – А мы ведь ни разу не разговаривали по душам! Ни разу не говорили откровенно. Ни разу я не рассказала ему, что меня мучает,