холодно ответил Рунек. – Что же касается меня, то с того вечера я навсегда запомнил ваше лицо.
– Это очень лестно для меня!
Вильденроде высокомерно кивнул Рунеку и повернулся к нему спиной. Он направился в противоположный конец комнаты, где Майя теребила своего любимца Пука.
Приближение барона тотчас положило конец этой игре, Майя воинственно выпрямилась, она чувствовала настоятельную потребность заставить барона забыть ее ребяческое смущение при встрече. За столом для этого не представилось удобного случая, так как фон Рингштедт совершенно завладела новым родственником, сидевшим рядом с ней, теперь же он должен был убедиться, что Майя ни чуточки не боится его и твердо решила дать ему отпор.
Но Вильденроде не обратил внимания на ее настроение; он как ни в чем не бывало занял место рядом с Майей и стал беззаботно поддразнивать сначала собаку, а потом и ее хозяйку. Он говорил о всевозможных вещах немного шутливо, но необыкновенно занимательно. Такой разговор был совершенно нов для девушки; барон умел очень естественно и деликатно разговаривать чрезвычайно дружеским тоном, на который ему давало право будущее родство, наконец, он постарался завоевать расположение Пука. Все это не могло не повлиять на Майю. Мало-помалу она забыла о своем воинственном намерении, стала доверчивее и, наконец, так увлеклась, что начала рассказывать ему о разных разностях.
Разговор был в полном разгаре, когда Вильденроде вдруг без всякого предисловия спросил:
– Так вы больше не боитесь меня?
– Я? – Девушка собиралась с негодованием возразить, но горячий румянец против воли залил ее лицо.
– Да, вы! Я прекрасно видел ваш испуг при нашей первой встрече. Или вы станете отрицать это?
Румянец на лице Майи сгустился. Барон как нельзя лучше угадал правду, но такая неуместная проницательность раздосадовала Майю, а то, что он еще и говорил ей об этом, она нашла весьма неделикатным с его стороны.
– Вы смеетесь надо мной! – рассерженно сказала она.
Барон улыбнулся. Мрачная складка на лбу разгладилась, резкие линии смягчились, и он ответил очень мягким голосом:
– Разве я похож на насмешника? Неужели вы серьезно так думаете?
Майя взглянула на него. Нет, в этих глазах не было и следа насмешки, но они производили то же оцепеняющее действие, что и раньше, девушка не могла оторвать своих глаз от его взгляда и опять испытывала прежнее необъяснимое чувство стеснения и замешательства. Она не нашла ответа и только слегка покачала головой.
– Нет? – спросил Вильденроде. – Ну, так докажите же мне, что гость, приехавший сегодня в ваш дом, не пугает вас больше, и исполните одну мою просьбу. – Вильденроде наклонился к ней, и его голос понизился до шепота. – Все здесь зовут вас Майей, каждый из членов этого общества имеет право называть вас просто по имени, которое звучит так мило, как ни одно имя на свете; даже этому… этому господину Рунеку позволяется это, я один обращаюсь к вам официально. Я не так дерзок, чтобы предъявлять претензию на права Цецилии,