так и сделал. Почерк был необычайно аккуратным, хотя и мелким – почерк человека, учившегося в традиционной школе, где программа обучения включала в себя уроки чистописания и каллиграфии. Я прочел первую страницу, потом вторую, затем еще пять. Открыл одну наугад. Прочел ее дважды. Читая, я слышал, как тяжело дышит директор, прямо-таки пыхтит и фыркает, как лошадь после быстрого забега.
– Ну, как? – спросил он.
– Понимаю, почему вы подумали обо мне, – ответил я.
– Разумеется, вы должны вернуть их мне, когда закончите.
– Разумеется.
– Закон требует от меня хранить его имущество на случай, маловероятный впрочем, если кто-то из родственников будет претендовать. Мы разместили объявление в газете и отправили все надлежащие запросы, но такого рода вещи случаются, боюсь, слишком часто. Человек умирает – и нет никого на свете, кто претендовал бы на его имущество.
– Грустно.
Я открыл наугад другую тетрадь.
– Я не все их читал – у меня просто нет времени, – но мне чрезвычайно любопытно будет узнать, что там. Возможно, это – ключи к его прошлому: кем он был, откуда – все такое. Может, поможете нам найти родственников. Хотя из того немногого, что я прочел, я понял, что это скорее всего не дневник, а вымысел – роман, может быть. Беллетристика.
Я согласился, что, вероятно, почти все это придумано – судя по тем страницам, что я прочел.
– Почти?! – спросил он, как мне показалось, радостно и смущенно. – Ну, я думаю, всякое на свете бывает, хотя некоторые вещи значительно более вероятны, чем другие!
Я забрал тетради домой и положил их на письменный стол, где они пролежали нетронутыми почти полгода – всё руки не доходили. Мне надо было в срочном порядке сдавать другую книгу, сроки поджимали, и я просто не в состоянии был заставить себя погрузиться с головой в то, что я считал тогда бессвязным бредом стопроцентного безумца. Звонок от директора, раздавшийся однажды зимой, вынудил меня развязать потертую бечевку на тетрадях и перечитать первые необыкновенные страницы, но дальше этого дело не сильно продвинулось. Почерк был таким мелким, а страниц так много, и исписаны они были с двух сторон, что я просто пробежал глазами первую книгу, отметив, что записи велись на протяжении месяцев, если не лет: цвет чернил, например, поменялся с черного на синий, а потом снова на черный, как будто ручка исписалась или ее потеряли.
И только после Нового года я прочел первые три книги подряд, не отрываясь, за один присест, от первой страницы до последней. Расшифровка вышеупомянутых книг здесь и прилагается, с исправлениями только лишь в правописании и в некоторых архаичных грамматических формах.
Книга первая
Ученик
Часть первая
«Из чистого любопытства»
Это – тайны, которые я хранил. Это – доверие, которое я ни разу не обманул. Но теперь он мертв, и мертв уже более сорока лет – тот, кто оказал мне доверие, тот, ради кого я хранил эти тайны.
Тот,